Затем я задал вопрос, который спровоцировал такой взрыв эмоций у миссис Барстоу перед обедом. Я приставал с ним и к Ларри, и к его сестре, но не вызвал никаких вспышек – вообще ничего. Они заявили, что не знают никого, кто затаил бы обиду на их отца, испытывал к нему ненависть и вражду, что ничего подобного нет и никогда не было. За свою выдающуюся карьеру – а Барстоу стал ректором Холланда в сорок восемь, десять лет назад – он много раз встречал сопротивление, но неизменно преодолевал его мягкой настойчивостью, а не силой. Личная жизнь его ограничивалась домом. Сын, насколько я понял, глубоко уважал отца и испытывал к нему определенную привязанность. Дочь его любила. Они сошлись на том, что никто не мог его ненавидеть. Когда это говорила дочь – зная, что́ я слышал из уст ее матери всего три часа назад, – в ее глазах угадывались одновременно вызов и мольба.
Приступив к расспросам о докторе Брэдфорде, я обратился к мисс Барстоу, а не к ее брату. После того как протекало наше общение, я ожидал некоторой неуверенности и утаивания, но в итоге не заметил и намека на что-то подобное. Она просто рассказала мне, что Брэдфорд учился с ее отцом в колледже, дружил с ним, а когда овдовел, стал практически членом семьи. Он был своим человеком в доме, особенно летом, когда жил по соседству. Брэдфорд исполнял обязанности их семейного врача, и именно на него они в основном полагались в лечении миссис Барстоу, хотя он и приглашал специалистов для консультаций.
– Он вам нравится? – спросил я.
– Нравится?
– Да. Вам нравится доктор Брэдфорд?
– Конечно. Он один из достойнейших и прекраснейших людей, которых я знаю.
Я обратился к ее брату:
– А вам он нравится, мистер Барстоу?
Ларри нахмурился. Он, определенно, устал, однако обнаруживал достаточно терпения на протяжении тех двух часов, что я донимал его.
– Вполне. Сестра все верно говорит, вот только любит он поучать. Сейчас-то он, конечно, меня не донимает, но ребенком я обычно от него прятался.
– Вы приехали сюда из университетского городка днем в субботу. Посещал ли вас доктор Брэдфорд с того времени до двух часов в воскресенье?
– Не помню… Ах да, конечно. Он ужинал с нами в субботу.
– Допускаете ли вы возможность того, что это он убил вашего отца?
Ларри уставился на меня:
– Господи помилуй. Вы что, решили меня шокировать?
– А вы, мисс Барстоу?
– Чушь.
– Конечно чушь. Как бы то ни было, кто первым предложил, чтобы Брэдфорд констатировал смерть от сердечной недостаточности? Кто-то из вас? Он?
