– Сожалею, но это сугубо личный вопрос.
– Ладно, посмотрю, что́ можно сделать. Пройдите в приемную… А впрочем, нет, подождите здесь. Хотите полистать газету?
Он бросил мне газету, встал, собрал кое-какую почту и прочие бумаги и вышел из комнаты. Утром за скорым завтраком я лишь пробежал глазами передовицу, на большее времени не хватило. Пролистав выпуск, я увидел, что дело Барстоу уже переместилось на седьмую страницу и занимало отнюдь не бо́льшую ее часть. Андерсон утверждал, будто «в расследовании достигнут прогресс». Старый добрый прогресс, подумал я, ты ничуть не изменился с тех пор, как я наблюдал тебя в последний раз, разве что покрылся морщинами да лишился многих зубов. Коронер пока не брался сказать о яде что-то определенное, но вскоре у него появятся результаты экспертизы. Ни в одной из виденных мною газет ни разу не высказывалось даже намека на подозрение, будто убийство совершено кем-то из семьи. А уж теперь-то, подумалось мне, и не появится. Но автор статьи еще раз попенял доктору Брэдфорду. И мне было очевидно, что пройдет немало времени, прежде чем тот сможет взглянуть в лицо коронарному тромбозу, не сглатывая комок в горле.
Дверь отворилась, и появился секретарь.
– Мистер Гудвин. Прошу сюда.
В следующей комнате через одну – просторном кабинете с окнами на двух стенах, обставленном старинной мебелью, с телеграфным аппаратом, передающим биржевые котировки, в углу – за столом сидел мужчина. Гладковыбритый, седеющий и довольно крупный, хотя толстым я бы его не назвал. Вид он имел озабоченный и одновременно веселый, словно ему только что рассказали анекдот, но у него болел зуб. Я задался вопросом, чего тут больше: озабоченности или веселья и не вызвана ли его странная мина докладом секретаря обо мне, но при дальнейшем знакомстве выяснил, что так он выглядел всегда.
Секретарь объявил:
– Вот этот человек, мистер Кимболл.
Кимболл хрюкнул и поинтересовался, что мне угодно. Я заявил, что дело у меня сугубо личное. Кимболл ответил:
– В таком случае вам лучше обсудить его с моим секретарем, чтобы мне не пришлось утруждать себя пересказом.
Он рассмеялся, секретарь улыбнулся, а я выдал ухмылку и начал:
– Я просил десять минут, поэтому, если не возражаете, приступлю сразу к сути. Ниро Вульф хотел бы видеть вас у себе в кабинете этим утром в одиннадцать часов.
– Силы небесные! – последовал возглас неподдельного изумления. – Ниро Вульф – король Англии или кто-то в этом роде?
