— Ты такой прохладный, — сказала она.
— Это ненадолго. Тебе уже опять жарко.
— Мм… — Она не то вздохнула, не то тихонько застонала.
— Ты не плохо себя чувствуешь? Ответила она не сказу.
— Не знаю.
— Почему бы тебе не лечь?
— Мне все-таки надо было позвонить. Он провел пальцем по ее лицу.
— Все хорошо. С ней ничего не случится. Ты же сама говорила. А утром позвоним.
— Ты должен был разбудить меня.
Он улыбнулся.
— Ты проспала всего-то около часа. Ты была такая усталая.
Она проигнорировала его слова.
— Я чувствую себя виноватой перед ней.
На секунду он задержал на ней серьезный взгляд.
— Знаешь, что я думаю, Анна? — сказал он, медленно проводя пальцем по ее плечу. — Я думаю, что виноватой ты себя чувствуешь потому, что, положа руку на сердце, не имеешь ничего против того, что ее здесь рядом нет.
— Ну… — Она сидела неподвижно, переживая этот удар под дых. Близость их позволяла ей признать его правоту и не отнекиваться. — Если так пойдет, то еще немного — и я, наверное, стану бояться тебя.
Он улыбнулся.
— Что ж такого? Не привыкла к соперничеству?
— Не льсти себе.
Она огляделась. В сумраке кафельный пол можно было принять за каток — ледяная поверхность, покрытая бледной туманной изморозью. Кажется, такой соблазнительной прохладой веет от нее, подумала она, но это обманчиво. Так вот и тонут люди. Путают восторг и безопасность.
Встав, он хотел было уйти.
— Нет! — Она преградила ему рукой путь. — Не уходи!
— Я устал, Анна, — мягко возразил он. — Я хочу спать и хочу, чтобы ты тоже легла и спала рядом со мной.
Когда в последний раз лежала она рядом с мужчиной, с которым бы ей хотелось проснуться в одной постели? Во всяком случае, так давно, что не упомнишь.
— Я еще не могу лечь. Не знаю, как перебраться через этот пол.
Если слова ее и показались ему странными, виду он не подал. А может быть, он и понял ее. Он опять уселся у ее ног, на этот раз положив голову ей на колени. Волосы его были прохладными, влажными и холодили жар ее ног и живота. Она положила ладонь ему на затылок и медленно гладила его голову, а потом, наклонившись, притянула к себе его всего. Долго они оставались в этой позе. Свет в комнате переменился, ночной сумрак стал редеть, наполняясь первыми предвестниками летнего рассвета. Руки ее скользнули ему под халат и гладили его спину, ласково массировали, ниже и ниже, пока не достигли расщелины между его ягодицами. Она надавила сильнее, проникая пальцем в самое отверстие. Он застонал от этого прикосновения и, подавшись вверх, ринулся ей навстречу, обхватил ее. Когда тела их тесно соприкоснулись, он распахнул халат и прижал ее к себе под халатом.
