Она покосилась на него. В лавке лицо его показалось ей каким-то расплывшимся и потому некрасивым, но теперь, в профиль, черты приобрели большую четкость и определенность, производя впечатление высеченных или вытравленных на камне, но рука с кисточкой, окунутой в кислоту, словно дрогнула, обводя некоторые основные контуры. Поначалу она решила, что ему лет сорок, теперь же она засомневалась; возможно, он и постарше. Возраст его трудно определить. Чувствовалась в нем и какая-то сдержанность, мешавшая понять, что таится за внешней любезностью.
Возможно, он все-таки и не педераст. Она представила себе его жизнь — прошлое, влачившееся за ним, как полоска следа от самолетного двигателя. Вот они пересекаются — две серебристые полоски в пустынном небе. Встретились, чтобы разойтись. Нет, это ведь, кажется, встречные корабли потом расходятся в темном море. Она попыталась изменить образ, но картинка ускользала. Внезапно она ощутила усталость — как это утомительно: поездка и необходимость поддерживать вежливую беседу!
— Итак, вы любите лошадей… — Они были уже почти на автостраде, въезжая в густой поток машин.
— О, я не для себя, это для дочки.
— Дочки? — Казалось, он удивлен. — У вас есть дочь?
— Да.
— Я… М-м… — На этот раз нужные слова пришли к нему не так быстро. — На мать вы не похожи. — Если это и был комплимент, то какой-то туманный. А может быть, это хитрая попытка обольщения? В таком случае должна ли она возгордиться или же вознегодовать? — А сколько же ей лет?
— Шесть. Скоро семь.
Он помолчал, ведя машину.
— А пистолеты вы ей покупаете?
— Пистолеты?
— Разве современные женщины этого не делают? Не придерживаются в воспитании принципов юнисекса?
Явное простодушие этого вопроса невольно вызвало у нее смех. Однажды кто-то подарил Лили машину на батарейках — яркую, сверкающую огнями фар. Так она поиграла с ней всего дважды, после чего забросила, оставила ржаветь в кустах, где та и сгинула.
— Ни пистолетов, ни сабель она не любит. Ей скучно играть в войну. Существуют природные склонности, которые не изменишь.
Он кивнул, как ей показалось, одобрительно.
— А ваш муж? Он того же мнения?
— У меня нет мужа. Я мать-одиночка. — Последнюю фразу она произнесла даже с некоторым вызовом, как бы опережая возможные возражения.
— Ясно, — сказал он. — И вас это устраивает?
— Да, — сказала она. — Устраивает.
— И с кем же сейчас ваша дочь?
— С нянькой. Моей приятельницей. Разговор о Лили вызвал у нее тоску по дому.
