Шарман молчала, пытаясь приладить перья обратно, периодически кряхтя: «Да чтоб тебя!»
– Мне все равно, – не знаю, зачем я это повторяю. И почему приглядываюсь к всполохам в темноте. Элберт полыхнул пламенем, освещая черное кружево леса. – Не она, так кто-то другой.
– Это потому, что вы не можете покинуть замок? И чувствуете себя бессильным ей помочь? А если бы могли, то уже были бы там? – послышался вздох за моей спиной. – Так бы сразу и сказали!
– Я пойду одна! – заявила я, понимая, что обычно именно это заклинание притягивает к себе всевозможные неприятности. Мне стали дружно возражать, глядя на меня фирменными взглядами сантехников в завязке. Возражения переросли в выяснение отношений, причем мнения потенциального объекта отношений никто не спрашивал. Мне показалось, что где-то вдалеке кто-то закричал. Я пыталась успокоить всех, понимая всю важность диплома санитара, но мужской разговор перерос в ожесточенный спор. Где-то вдалеке снова послышался пронзительный крик.
– Я на нее первый глаз положил, уважаемый! – слышалось за моей спиной, когда я неслась «Скорой помощью» с пылающей мигалкой факела, пытаясь на бегу защитить кандидатскую по влиянию короны на мозги пациента. Пока что Опыт Экспертович, мой научный рукоразводитель, намекал о тяжких умственных, но обратимых последствиях. Однако я склонялась к тому, что «принц» – это диагноз. Перейдя на шаг и глядя, как деревья со скрипом отстраняются от источника огня, как расступаются перед факелом сухие ветки, я прислушивалась. Вот интересно, я еще реаниматолог или уже патологоанатом?
Видимо, принц всей обостренной интуицией чувствовал, что если я найду его, то придушу на месте, поэтому не отзывался на крики: «Принц! Ты где?» Я куталась в драный пуховичок для гномика, найденный в шкафу и накинутый поверх мантии. Дохлый кот Базилио и снулая лиса Алиса, которые стали спонсорами меховой опушки, радовались, что удалось сдохнуть раньше, чем я потащу их на себе на малую историческую родину Буратино! Еще один такой зловещий скрип и скрежет, и за санитаркой леса придется выносить «утку».
– Дупла разеваем! – рявкнула я в сторону обнаглевших деревьев, которые тянули ко мне свои ветки. Исключать возможность, что ответом на загадку: «Кто в дупле живет и орешками трясет?» – будет слово «принц», я не стала. Я пилила деревья пока что устно, угрожая факелом каждому.
– Так, здесь никого! – Я присматривалась к трухлявым внутренностям местных баобабов. – А здесь?
