Родственный консилиум «диетологов», внимательно следящий за моей фигурой, постановил, что «слишком жирно для девушки, у которой на данный момент нет семьи и детей», поэтому ради ее же здоровья, которое в любой момент может пошатнуться при несоблюдении «рекомендаций», ей вполне достаточно картонки, старенького пальтишка и ночлега под открытым небом.
Мой юрист вежливо сообщил, что сон на открытом воздухе очень полезен для всей семьи, вне зависимости от степени родства и морального уродства, поэтому я исправно таскалась по судам и следствиям, периодически отвечая на вопросы о моем здоровье лаконично и адресно.
В Средневековье про такие войны наверняка бы сложили баллады! Интересно, как бы при дворе восприняли такое? Баллада о том, как сэр Михаил вместе со своей первой, но не единственной возлюбленной супругой сэрихой Александрой пытались захватить престол. Я прямо вижу, как менестрель делает глубокий вдох и начинает:
Беды ничто не предвещало,
Но это было лишь начало!
Сэр Михаил вдруг говорит:
«Любовь моя, берем кредит!
Квартиру после продадим!
Кредит с продажи отдадим!»
– Нет! – кричат солидные матроны. – Спойте нам балладу о принцессе Анне и ее достопочтенном супруге!
Менестрель снова берет аккорд и…
Пойдем в покои, госпожа!
Пора четвертого рожать!
А коль четвертого родим,
В войне за замок победим!
– Ну что вы! Спойте лучше про рыцаря Дмитрия! – кричат пылкие юнцы.
А менестрель затягивает:
Чтоб одолеть всех супостатов,
Сразил немало бюрократов!
Скакал без малого он год,
Отвоевал немало льгот!
На бумаге – инвалид!
Ему судьба благоволит!
– Ну что же вы такое поете? Спойте про князя Виталия! – умоляют девицы на выданье.
Менестрель устало смотрит на всех, а потом выдыхает:
Жениться князь решил намедни
На своей девушке последней!
В надежде, что ему в суде
Дадут процент в чужом жилье!
– А про леди Наталью? – потребовало взыскательное и любопытное общество, уставившись на озверевшего менестреля.
Тот ударил по струнам так, что где-то стали присматриваться исполнители ну очень тяжелого альтернативного рока, а потом хриплым голосом выдал:
Но дальше всех пошла Наташа,
Что в юрконторе долго пашет.
Чтоб суд позолотил ей лапку,
Признать умалишенной бабку!
Никто не сложит балладу о том, как мне удалось отстоять свои права. Только инквизиторы прикинули, что показатели по «великомученицам», которые они исправно выполняют, освещая праведными кострами темные века, можно вполне «подтянуть» за мой счет.
Дверь во дворец со скрипом открылась, мне в лицо ударил запах пыли, сырости и какой-то застарелой кислятины. Древний, дряхлый придворный шифоньер, заваленный хламом, охранял вход и выход всем своим массивным лакированным телом, перегородив мне дорогу. Стоило сделать шаг, скрипнув половицей, как дверь старинного гиганта стала зловеще открываться, обнажая пальтишки с воротниками из плешивого кота Базилио и лысеющей от старости лисы Алисы. Я чувствовала себя богатеньким Буратино, который буквально несколько часов назад развел костер из родственников, дабы согреть свое сердце верой в правосудие.
