Двадцать пять скамей с рабами с одного борта и столько же с другой. На каждой по три гребца. Плюс «глашатай», как я его назвал — невольник, который сидел позади всех, на равном удалении от бортов, и задавал темп гребли своим хриплым голосом (я думал, что ему полагается барабан, однако его почему-то не было, так что он использовал свой голос). То есть сто пятьдесят один раб только на нашей палубе, и скорее всего, примерно столько же на палубе над нами. Я сомневаюсь, что экипаж корабля, несмотря на свои навыки и наличие оружия, смог бы нас всех остановить, если бы мы освободились. Нужно было всего лишь открыть один ошейник. Затем можно было бы дождаться ночи, освободить других и поднять бунт. Провести остаток жизни в качестве гребца на галере в мои планы не входило. И да, я готов был на убийство ради своей свободы. Наверняка подобный душегуб дремлет до поры до времени в глубине души у каждого белого воротничка.
Шёл день за днём. Ветер иногда пропадал, и снова приходилось грести. У меня отросла борода, и я теперь мало отличался внешне от других гребцов. Жутко чесалось немытое пару месяцев тело, а мою голову колонизировали вши, перекочевав от кого-то из коллег. Наличие этих жильцов в моей шевелюре не радовало совсем, хотя у местных, похоже, их наличие считалось признаком крепкого здоровья.
Шёл день сурка. Я потерял счёт времени — дни мало отличались друг от друга. Гребля. Отдых. Гребля. Отдых. А в перерывах между этими интереснейшими занятиями мы питались трижды в день и испражнялись под себя — в специально проделанные отверстия в скамьях. Вот и всё наше скудное разнообразие дел.
Про дом и близких я вспоминал всё реже, ибо что толку вспоминать, если сделать всё равно ничего не могу?
Несколько дней назад мы пришвартовались у какого-то острова. Я надеялся, что на этом наше плавание завершится. Однако судьба не спешила меня радовать. Корабль пополнил запасы провизии и воды, и поплыл дальше с нашей же помощью. День сурка продолжился.
Вчера у Марона нашли щепку, спрятанную под ступнёй. Надсмотрщик щедро отлупил палкой весь наш ряд, из-за чего сейчас жутко болела спина. Свою щепку я, кстати, довёл до ума, ну или почти довёл, с помощью собственных зубов. Теперь она уже немного походила на ключ, однако замок на ошейнике я по-прежнему открыть не мог. Хорошо, что у Марона нашли щепку, теперь наш ряд не будут проверять столь строго, ведь обычно желание бежать пропадало на какое-то время после получения десятка палок.
