(~SvetOK 00:35)
Да куда я денусь-то с такими подписками! Жнец, я чертов жнец!!!! Е****й маг Крови!!!! Меня к князю Михалкову вести собирались!!! Но не до того что-то… Воронцов рассказал. Что мне делать — не знаю!!! Страшно — песец!!! А по-другому никак… Все равно бы прорвалось. Воронцов случайно заметил, а потом какой-то трюк провернул со своей кровью, что она для любого Кровавого слаще чем коту валерьянка встала. Так и попалась. А теперь чего делать? Попала так, что хошь — пищи, но беги! Бегу вот! *Удалено(черновик)*
(~SvetOK 00:39)
Спишь, наверное, уже сестренка. Завтра прочитаешь — ответь! А я тебе тоже напишу как минуточка выдастся. Люблю. Целую. Спокойной ночи! Ну, и доброго утра тоже;)
Друзей в отряде не было. Чаще всего они даже не знали друг друга по именам. В силу традиций ли, а, может, и потому, что в родных землях по кому из них скучали судья с прокурорами, а по кому и трибуналы с расстрельными командами. Да и приятелей, как уже было сказано, здесь как-то большинство не заводило. Магистр сформулировал требования к кандидатам «отмороженную» команду уже очень давно, а Повилас, начав формировать ее почти сразу после Войны, их неукоснительно соблюдал вот уже как не одно десятилетие! Психологический портрет будущего «призывника» был прост и незатейлив: наличие контролируемой девиации, не позволяющей обладателю вписаться в мирное общество, сложности с личной коммуникацией и полное отсутствие каких-либо тормозов, помноженное на дикую алчность. Аморальное хобби, требующее крупных затрат на его организацию либо устранение последствий — приветствовалось. Ну что стоило, например, Повиласу пару раз в год поставить для несколько девчушек не старше десяти лет для нескольких моральных уродов, да утилизировать после их «развлечений» останки… Зато структура получала преданных бойцов, ненавидящих всех вокруг, свято уверенных, что именно Орден поможет им удовлетворить некие «потребности» (именно так и обозначали службы обеспечения данный процесс в официальных документах). И, возможно, самое главное, господь их за это простит. Братья договорятся на очередную индульгенцию. Этот крючок держал многих и многих похлеще презренного злата. В конце концов, даже курильщик, у которого в очередной раз не получилось бросить пагубную привычку, подспудно чувствует вину перед собой. Пусть даже и не осознавая этого. Что уж говорить про моральных уродов, чьи забавы зачастую оставляли после себя вовсе не бычки, а истерзанные тела. А тут такое откровение свыше — ИМ МОЖНО! Их простят. Они же избранные. И одному Повиласу было известно, как сложно подобрать «кандидата», чьи «слабости» не идут вразрез с боеготовностью и способностью выполнять приказы.
