— Могу я спросить, почему вы мне язвите, ведь я ничего плохого вам не сделал?
— Я не знаю, наверное, потому что магов ненавижу, моя мама умерла по вине одного мага.
— Мне жаль, но я не тот маг, поэтому не нужно мне мстить вместо него.
— Простите, я постараюсь больше не говорить с вами в таком тоне, — извинилась она.
Последующий час мы ехали, молча, лишь иногда тишину нарушало ворчание Пенджа, когда отодвинутая мной ветка, возвращаясь в исходное положение била ему по лицу.
— Думаю, эта поляна подойдёт для привала, до рассвета можем здесь отдохнуть, — выбравшись из лесной чащи, мы оказались на большой поляне, посреди которой росло большое дерево с раскидистой кроной. — Пендж за тобой сбор дров, а пока ты их собираешь, Ирта переоденется, а то у неё уже губы трясутся от холода.
— Как прикажете ваша милость, только смею напомнить, что огнива у меня нет.
— Огонь не твоя забота.
Как только мы подъехали к дереву, мимо моего лица что-то пролетело и шею, обожгла острая боль. В нас кто-то стрелял, и этот кто-то сейчас находился на дереве. Практически не целясь, я выстрелил в ответ из бластера, посчитав что это оружие гораздо эффективнее, нежели магия. Через секунду прятавшийся среди ветвей человек рухнул вниз с дыркой точно по центру груди, вслед за ним на землю упал его лук и колчан со стрелами.
— Ирта, Пендж, на землю быстро и не поднимать головы! — крикнул я, спрыгивая с коня, попутно стаскивая с седла девушку, ещё не понявшую, что произошло. Держа крону дерева в прицеле, я посмотрел, нет ли там ещё кого-то. Лучник был один и он, скорее всего, не нас ждал, а прятался там от кого-то. В темноте он принял нас за врагов, за что и поплатился.
— Вот чёрт, чуть не убил, — потрогав шею, нащупал там порез, из которого сочилась кровь.
— Вы ранены господин Димон, — Ирта увидела кровь на моей руке.
— Пустяк, но перевязать не помешает. Пендж, у нас есть чем перевязать?
— Нет, ваша милость, я даже рубашку свою не могу для этого на ленты порезать, она слишком грязная.
— Ты её что месяц не снимал?
— Почему сразу месяц, две недели всего.
— У меня найдется, чем перевязать, я сейчас, — Ирта стала рвать на ленты своё платье, причём тоже далеко не чистое после пребывания в тюрьме с последующим восхождением на кострище, пусть даже ещё и не горевшее. Я не стал ей об этом говорить, ведь она это делала от чистого сердца, желая помочь.
— Всё платье на ленты рвать не нужно, достаточно того что уже оторвано, — остановил я девушку.
