— Давай, — выдохнула Софочка в ухо Виталию.
Оттолкнувшись от моста, они подпрыгнули, ставя блок, и отбили кристалл в руки гномов, когда он почти коснулся зеркала. Но приземлиться на мост уже не получалось. Падая, Софочка немыслимым образом извернулась и успела ухватиться за него руками. Рядом с ней скрипел зубами подтягивающийся Виталий.
— Руку давай, — подбежала Рина, мощным рывком вытягивая её из пропасти.
Паша помог вылезти другу.
— Ну вы даёте, — уважительно сказал он. — Прыгнули, как спортсмены на олимпиаде.
— Я когда-то пляжным волейболом увлекался, — улыбнулся Виталий.
— А она?
— Не знаю. Наверное, и у неё в жизни было что-то подобное.
Театр был переполнен, сегодня здесь собрались все кланы гномов. Мест на всех не хватило и некоторым пришлось сесть в проходе на ступеньках. А кое-кто из молодёжи залез прямо в оркестровую яму. Тут были и почтенные отцы семейств, и старые гномки, изображавшие из себя блюстителей нравственности. Их язвительные фразочки по отношению к окружающим тонули в общем гуле. Он немного стих, когда в зале убавилось освещение. Когда тяжёлое полотнище занавеса пошло вверх, смолкли все. Но скоро снова недоумённо зашептались. На сцене высились колонны, обмотанные медным проводом. Между ними стоял сделанный из камня и металла памятник, изображавший метлу и посох с головой птицы. Затем сцена погрузилась во мрак. Теперь её освещали только яркие голубоватого цвета искры, отражавшиеся в огромном зеркале, уютно разместившемся в театральной нише.
Гномы начали недоумённо переглядываться. Кое-кто зажёг фонарь.
— Я вспомнил, — раздался ликующий голос из оркестровой ямы, — я же камнерез неплохой, а не только отбойщиком в шахте работать могу.
— Милочка, вы, кажется, педагог? — попеняла пожилая дама соседке из клана пекарей. — Что же вы не следите за своими учениками? — она указала лорнетом на оркестровую яму.
— Ой, как неудобно, — согласилась дородная женщина. — А вы, мадам, несмотря на ваш костюм ювелира, кажется, актриса?
— Была когда-то, — пожилая дама поправила причёску. — Но сейчас на сцене молодое поколение, а как ювелир я недостаточно известна, хотя некоторые мои работы заслужили похвалу самого мастера Тильда.
Подобным образом память вернулась ко всем. Шум в зале стоял невообразимый. Внезапно освещение поменялось и на сцену вышли хористы, только теперь они были одеты в кожаные куртки с заклёпками, у некоторых в руках были электрогитары, а регент с серьёзным лицом следил за установкой ударных.
