. Очевидно, что текст принимает совсем иной смысл, если
militia отсылает к
militia Christi[465].
В любом случае, принять ли или отвергнуть предложение Моммзена, очевидна логическая последовательность в оценке готского короля, поскольку она опирается на felicitas temporum и на факт отсутствия какого-либо ущерба для католиков, несмотря на расположение Теодериха к арианству. Согласно Анониму в вышеприведенных отрывках как Одоакр, так и Теодерих[466] оказываются, по меньшей мере, людьми доброй воли, несмотря на их приверженность Arriana secta. Однако не хватает законченного смысла, логичной связи в том, что касается Одоакра. В то время как отмеченная в отношении Теодериха bona voluntas in omnibus задает контекст для введения описания атмосферы мира, в течение тридцати лет отличавшей его царствование, в суждении, относящемся к Одоакру, бессвязно сближаются наличие bonae voluntatis и проявление favor в пользу Arriana secta перед тем, как ввести в повествование эпизод, заимствованный из Vita Severini. На мой взгляд, нельзя исключать, что здесь Аноним мог, вне зависимости от Евгиппия, использовать благосклонный к Одоакру источник из церковной среды[467]. Похоже, что прежде всего такое предположение подтверждается использованием глагола deponere, который, как уже отмечалось, встречается в валезианской компиляции целых два раза в связи с событиями 476 года. Таким образом, Одоакр, хотя и арианин и еретик, был для Анонима человеком доброй воли, и подразумеваемая библейская отсылка является весьма очевидной. Не зря Тамассия[468] посчитал неслучайной отсылку к Luc. II, 14[469]: «Это библейское и евангельское выражение написано неслучайно: людям доброй воли глас небесный обещал мир; и мир означает спасение, не отвергая даже еретиков. Такая снисходительность согласуется лишь с совершенно своеобразной концепцией тех времен, когда политически господствующий еретический элемент находился в непрерывных отношениях с большой православной массой. Католический святой, состоявший в дружеских отношениях с еретическим королем, представлял странное зрелище; но добрая воля еретика смягчает впечатление от рассказа». С другой стороны, Одоакр, как будет показано далее, проявил уважение и почтение также в отношении другого католика, епископа Епифания. Эннодий по этому поводу доходит до утверждения, что король «начал уважать выдающегося человека (т. е. Епифания) с таким почтением, что превзошел уважение, которое все его предшественники имели в отношении него»
