, кроме регистрации «возвышения» отцом, нет больше упоминаний о Ромуле Августуле, и это резонно объясняется тем фактом, что его провозглашение было своего рода частным актом, совершенным по распоряжению Ореста. При сравнении с монотонной вереницей «возвышений» предыдущих императоров, отмеченных формулой
levatus est, единственным существенным различием в случае с Одоакром является определяющее его приложение
rex, больше не
imperator. В этом отклонении событий, с конституционно-правовой точки зрения, кажется, в 476 году не случилось ничего значительного. И как было правильно отмечено, в те годы «не было чего-то, что случилось, скорее наоборот: чего-то больше не случилось; не было другого августа после Августула. А то, что не происходит, впечатляет гораздо меньше того, что происходит»
[263].
О пропусках и умолчаниях заставляет думать молчание Chronica Gallica 511 года о последнем отрезке V века. Анонимный летописец дает кое-какие сведения о некоторых из последних императоров V века, но молчит об Олибрии, Глицерии, Юлии Непоте и Ромуле Августуле, точно так же, как не упоминает Ореста[264]. Возможно, как предположил Моммзен, что он или его источник были мало информированы о происходивших в те годы событиях[265], хотя в § 670 он и показывает свою осведомленность о трагическом конце Одоакра, сообщая, что «Theodericus expulsus a Zenone imperatore ingressus Italiam fugato Unulfo et occiso Odofagro»[266][267]. Никаких размышлений, никакого комментария, никакой эскапады в отношении рокового 476 года и периода Одоакра.
Напротив, немало информации может быть извлечено из Continuatio Havniensis. Анонимное продолжение хроники Проспера Аквитанского, содержащееся в кодексе королевской библиотеки Копенгагена, представляет собой не только ряд сообщений, изложенных в соответствии с обычным хронистическим методом, но также интересные дополнительные сведения и отступления в повествовании. У нас нет первоначального кодекса, но только копия XI века. Относящейся к интересующему нас периоду особенностью является то, что об одном и том же годе составлены две, а иногда и три редакции, которые, хотя обычно совпадают или сходны в своей основе, в некоторых случаях представляют различия и рассуждения, вызывающие разные интерпретации. Одни объясняли их отсутствием единства метода у компилятора, который, имея перед собой различные источники, был не в состоянии придать информации однородность и снабдить ее цельной структурой, путаясь в тех заметках и примечаниях, которые находил на полях; другие же настаивали на сомнительной передаче текста, который в разные эпохи, пройдя через разные руки, превратился в периодически обогащавшееся/отягощавшееся наслоение редакций
