Хетт устроилась у Райса между ног. Обстановка могла показаться интимной, если бы у нее в руках не было пинцета и маникюрных ножниц, а он ежесекундно не корчился от боли. Нить плохо вытягивалась, рубец сильно кровоточил. Возможно, они взялись за дело слишком рано, однако Райс во что бы то ни стало хотел избавиться от швов.
— Твою мать! — выругался он.
— Не дергайся.
— Аккуратнее можно? Ты меня уколола!
— Ножницы упали. — Пинцетом Хетт приподняла узел и перерезала нить. — У меня руки скользкие от крови. Твоей крови.
— Надо было пойти в больницу, — горестно заключил Райс.
— Тут все. — Она выпрямилась и уселась ему на колени. — Теперь бровь.
Но как только Райс увидел блеск ножниц у самого глаза, он инстинктивно отшатнулся и стукнулся затылком о стенку. Хетт навалилась на него, и каратель не удержался на ободке ванны. Они вместе грохнулись внутрь, перемешались руками и ногами, длинные волосы Хетт облепили Райсу лицо и набились в рот. Осталось лишь случайно поцеловаться. Впрочем, это ничего бы между ними не изменило. Хетт мало интересовала карателя как женщина, а тот в свою очередь ничуть не привлекал Хетт.
Отплевываясь, Райс выпутался из ее объятий. Подобрал упавшие ножницы и выбрался из ванны. Хетт не спускала с него глаз. Ее юбка задралась, выставив на обозрение подтяжки для чулок. Каратель приблизил лицо к зеркалу, практически касаясь его лбом. Перед тем как приступить к делу, он покосился на готессу:
— Уж лучше я сам.
Он не знал, какие цветы дарят девушкам и какие принято нести в больницу. Продавец суетился вокруг другого покупателя, который намеревался купить букет из двадцати пяти роз и никак не мог определиться с цветом. Лишь бы не красные, думал Сидни, скользя взглядом по полкам, заставленным вазами, урнами и горшками, ведь красный символизирует кровь и — самая избитая поэтическая рифма всех времен — любовь. И первое, и второе могло пробудить дурные воспоминания. К тому же лидер опасался, что его поймут превратно. Этот визит, как и все предыдущие, был просто данью вежливости.
Сидни ощущал легкое головокружение. Он чувствительно реагировал на запахи, а тут смешалось слишком много ароматов. Сильно пахнущие цветы дарить нельзя, поэтому лидер прошел в самый конец лавки. Когда цветочница подбежала к нему, рассыпаясь в извинениях, он уже сделал свой выбор.
Минут двадцать спустя Сидни вошел в знакомую палату. Девушка сидела на постели, спиной к двери, бинты с нее сняли. На прикроватной тумбочке лежала зубная щетка, расческа и ручное зеркальце. Значит, ей разрешили на себя посмотреть. Девушка обернулась к Сидни, и он не вскрикнул, не отшатнулся, впервые увидев ее без повязок. Больше всего лидер боялся застать ее в слезах, но она выглядела предельно спокойной и даже попробовала улыбнуться. Видимо, ее все еще пичкали лекарствами. Он не хотел бы оказаться здесь, когда их действие ослабнет.
