В письмах Гертруде он неоднократно критиковал неэффективность бюрократических процедур. Он сообщил начальству, что его больше не интересует офисная работа. «Мои выезды на места намного интереснее, и справедливость там можно восстановить эффективнее и быстрее, безо всей этой волокиты и чепухи», – объяснял Бен. После вновь обретенной свободы он тяготился рутинными обязанностями. «Отправившись в самостоятельное путешествие по стране, увидев и сделав самое интересное, что можно увидеть и сделать сегодня в Европе, я не буду счастлив, пока дни напролет сижу за письменным столом». В то же время он тосковал по своей девушке, которая осталась в далеком Нью-Йорке. «Жить здесь и сейчас – это фантастика, но я знаю место, где я хотел бы оказаться еще сильнее», – признавался он Гертруде. Бена угнетало одиночество, и он думал, что смена обстановки ему поможет. В конце февраля Бен признался: «Это было как выстрел в колено. Юридическая работа оказалась замечательным допингом, но его действие ослабевает, и старые симптомы появляются снова. Моя болезнь заключается в разлуке с тобой, и от нее есть только одно лекарство».
Так нетерпение овладевало им вдвойне: с одной стороны, оно тянуло его домой, с другой – он хотел наконец увидеть прогресс. «Более двух лет я отдавал всего себя во имя всеобщей свободы, а теперь пришло время для моей собственной». Он снова почувствует себя свободным только тогда, когда воссоединится с Гертрудой, писал он 4 апреля. За день до этого он сообщил: «Здесь еще надолго хватит работы с военными преступлениями, но я не в этом хочу участвовать». Бен называл происходящее «насмешкой» с юридической точки зрения и «одним из наших величайших послевоенных фарсов». Он писал: «У нас есть доказательства миллионов убийств, но еще ни один человек не был осужден».
Самосуд над летчиками союзных войск
Бен не мог ускорить работу мельницы правосудия, но ему удалось собрать множество доказательств преступлений. Он добился разрешения самостоятельно посещать любое место, где совершались зверства немецкой войны. Девизом «одинокого рейнджера» стала надпись «Всегда один», написанная большими белыми буквами под лобовым стеклом его армейского джипа. Кроме того, его удостоверение личности, выданное секретариатом Паттона, предоставляло ему широкие полномочия. Такой документ давал право путешествовать по всем городам и деревням Германии, Бельгии, Франции, Голландии и Великого Герцогства Люксембург, а также беседовать с представителями всех национальностей. Кроме того, Бену должны были оказывать «доступную помощь, такую как продовольствие, билеты, топливо, ремонт транспортных средств, а также содействовать расследованиям, предоставляя персонал для эксгумации тел, создания фотоматериалов и другую возможную помощь». Документ был подписан «от имени главнокомандующего» адъютантом Чарльзом Гамильтоном. Для усиления эффекта Бен дважды – вверху и внизу – поставил на пропуске печать «секретно». С этим документом и пистолетом 45-го калибра
