В день Д подразделение Бена должно было участвовать в операции. Бен сгорал от нетерпения, но, к его сожалению, планы изменились, и сначала через Ла-Манш переправили соседний батальон. «Теперь, когда началась большая «игра», я немного разочарован тем, что не участвую в наступлении. Я знаю, что мне стоит радоваться, ведь так я остаюсь в большей безопасности, но очевидно, что после всех тренировок и ожидания, учитывая важность события, я страстно хочу быть в его эпицентре», – признался Бен. Создавалось ощущение, что в последний момент его отправили на «скамейку запасных». Вместо того чтобы высадиться 6 июня, он ступил на берег «Омаха»>V спустя целый месяц. Переход через пролив под палящим солнцем показался ему бесконечным. Повсюду были видны следы битвы, над водой торчали обломки затонувших кораблей. Маневренные десантные лодки доставили солдат в зоны высадки. Бросили трап. Бен взял винтовку на плечи и спрыгнул. Большинству солдат вода доставала до колен, Бен оказался в воде почти по пояс. В колонне они поднялись на холм. «Длинная цепочка солдат, идущих друг за другом, поднимаясь на холм, образовала примечательный силуэт на фоне неба», – записал Бен в дневнике.
Укрепленные позиции немцев превратились в «разгромленный бомбардировками хаос». Бен заметил огромный взорванный бетонный бункер с уцелевшим скелетом стальных арматур. Вокруг громоздились остатки немецких 88-миллиметровых зенитных орудий. На американском военном кладбище тянулись ряды свежеокрашенных крестов – молчаливых свидетелей того, «что было совсем нелегко» оттеснить вермахт. Бен глянул на море, и его глазам открылось «живописное зрелище»: заградительные аэростаты для защиты от вражеских самолетов, буксируемые кораблями союзников, выглядели так, «как будто над нашими судами парили серебристые рыбы».
Любовь и смерть во Франции
Следующие недели и месяцы 115-й зенитной батальон участвовал в освобождении Франции. Он следовал за наступающими американскими танками, отставая на несколько дней. Маршрут пролегал через Ле-Ман, Орлеан, Санс, Люневиль и Нанси до границы с Германией. Иногда от линии фронта их отделяло тридцать километров, а иногда – меньше десяти. Днем обычно было тише, а по ночам, когда немецкая авиация начинала бомбить дороги, мосты и войска союзников, зенитчики открывали огонь. Бен привык к шуму и все же засыпал в бункерах, обложенных мешками с песком. Поначалу американцы продвигались медленно, затем развили стремительный темп. Они поняли это в начале августа на подходе к городку Сен-Илер-де-Ланд в Бретани. Вдоль дорог лежали черные, вздутые трупы немецких солдат. «Я чувствовал запах, когда подходил ближе», – писал Ференц. Это означало, что немцы не успевают хоронить павших. «Немцы отступают так быстро, что мы с трудом поспеваем за ними», – отметил Бен в Алансоне 15 августа. Французы тепло и радостно встречали наступавших американцев. «Я мог завести сотни знакомств», – вспоминает Бен. Он любил беседовать с местными жителями и узнавать, что они думают и чувствуют. В Шато-дю-Го, к югу от Сен-Илер, Бен познакомился с девушкой – «умной, привлекательной и моего роста». Она была «благочестивой католичкой и вела себя очень сдержанно», и Бен счел ее «очаровательной». Оказалось, что ее отцу принадлежит замок. Конечно, Бена, а вместе с ним и других американцев (обычно это были офицеры) приглашали в гости. Там он познакомился со всей семьей. В поместье было небольшое озеро, где он купался с «девушкой из замка». Потом она отвела его в местечко, которое было «очевидно любовным гнездышком». «Нам удалось сбежать от остальных, пробежав через лес в укромное местечко. Как только мы остановились, чтобы перевести дыхание, милая мадемуазель, к которой я никогда раньше не прикасался, обвила меня руками и начала страстно расцеловывать в щеки», – описывал Бен свое приключение. Она была «явно неопытной», но не такой застенчивой, как он подозревал. «Одно вело к другому, и я вынужден признать, что этот удивительный роман был очень приятным, – откровенничал он в дневнике. – В тот вечер мы ушли на фронт».
