— Когда мы виделись в последний раз, ты обещал подумать о моей просьбе. — Мэтью заглянул молодому человеку в глаза. Ответ читался в них легко, как в раскрытой книге, но не спросить он не мог: — Ты подумал?
— Подумал, — буркнул Джон.
— И?
Джон болезненно поморщился и опустил взгляд на костяшки своих кулаков, которыми он помахивал в воздухе — словно вел в ту минуту некий внутренний бой. Мэтью понимал, что так оно и есть, но вынужден был упорствовать:
— Мы с тобой прекрасно знаем, что нужно делать. — Ответа не последовало, и Мэтью копнул глубже: — Он решил, будто ему все сойдет с рук. Будто никому нет дела. Да-да, вчера я с ним встречался. Он каркал, как безумец, твердил, что у меня ничего нет, иначе я давно пошел бы к судье. Ты ведь знаешь, что они с главным констеблем регулярно играют в карты. Без доказательств у меня ничего не выйдет, Джон. Нужен человек, который осмелится все рассказать.
— Человек тебе нужен, — с легкой горечью в голосе произнес Джон.
— Майлс Ньюуэлл с женой переехали в Бостон, — напомнил Мэтью. — Вообще-то, он был готов дать показания и почти дал, но теперь его нет. Остался только ты.
Джон молчал, все еще стискивая кулаки и пряча глаза.
— Натан Спенсер в прошлом месяце повесился, — сказал Мэтью. — Двадцать лет ему было, а он так и не забыл…
— Про Натана я отлично знаю. Тоже на похороны ходил. И я часто его вспоминаю, ей-богу, он же сюда наведывался с разговорами, вот как ты. Скажи мне правду, Мэтью… — Он наконец обратил на него взор — одновременно исполненный страдания и жаркий, как пламя в кузнечном горне. — Кому прошлое покоя не давало — ему… или тебе?
— Нам обоим, — честно ответил Мэтью.
Джон тихо хмыкнул и вновь отвернулся:
— Мне его очень жалко. Он хотел забыть, жить дальше… да только ты ему не дал, верно?
— Я понятия не имел, что он хочет наложить на себя руки.
— А он, может, и не хотел, пока ты не начал его донимать. Никогда об этом не задумывался?
Мэтью, безусловно, задумывался, однако мысли эти упорно гнал: глядя утром в зеркало для бритья, он не мог признать, что именно его просьбы свидетельствовать против Эбена Осли перед судьей Пауэрсом и главным прокурором Джеймсом Байнсом привели к тому, что Натан решил перебросить веревку через балку на чердаке, а потом затянуть петлю у себя на шее.
— Натан был болен, — продолжал Джон Файв. — Душой слаб. А ты, раз такой умный, мог бы и догадаться.
— Вернуть его не под силу ни мне ни тебе, — ответил Мэтью совсем не тем тоном, каким хотелось: он будто решительно отказывался брать на себя ответственность. — Мы должны завершить нача…
