Фаина передернула плечами так, будто ее зазнобило:
— Не нравится мне этот Самойлов. Взгляд у него какой-то стеклянный, остановившийся — мертвый…
— Ничего удивительного — каково окружение!.. — согласился Иванов. — Мне он тоже не нравится — жадный. За каждого донора требует все больше, — Иванов вздохнул. — Но удобный наш Самойлов: из под моего ножа сразу под его нож… и концы в воду; в нашем случае — в холодильник… Самойлов понимает, что удобен нам. Поэтому и жмет.
Фаина переменила ножку:
— Когда приедет Йыги? — и ругнулась: — Дьявол! Никак не дается мне эта фамилия.
Фамилию Йыги, действительно, непросто произносить.
— Через день-другой, я думаю.
— Денежки привезет? — ласково взглянула Фаина.
— Как обычно. А сколько тебе надо?
— Много… Чтобы обустроить личную жизнь, — мечтательно закатив глазки, произнесла Фаина. — Но я не жадная — ты же знаешь. Сколько дашь, столько и возьму. Никогда не скажу, что мало.
Иванов равнодушно пожал плечами:
— Сколько надо, столько и дам. Я тоже не жадный. Лишь бы дело шло.
От этих простых слов Фаина вдруг растрогалась:
— Ты мой хороший! Зачем мне какая-то личная жизнь, если есть ты?.. Иди ко мне… Пожалуйста… — она подтянула чуть выше полы халатика, и взгляд Иванова переместился вниз; Фаина отлично знала, что ее бедра сводили Иванова с ума. — Здесь тебя ждут, — она, озорно улыбаясь, показала глазами под халатик. И даже спрашивали…
Иванов через силу улыбнулся и отвернул голову:
— Не время, Фаиночка. Есть еще работа. А работа — превыше всего…
— Ах, Иванов! — обиделась Фаина. — Если б я не испытала уже твои возможности, то могла бы подумать, что ты импотент. Или это тактика? Разжигаешь меня и отходишь, разжигаешь опять и отходишь… Это кончится когда-нибудь?..
Иванов не ответил. Он улыбался своим мыслям.
Медсестра Фаина Куртизанова, тяжело и продолжительно вздохнув, поднялась с дивана и направилась к выходу. Она очень умело покачивала бедрами — хорошо чувствовала меру. У порога остановилась:
— Будут какие-нибудь указания, доктор?
Иванов с удовольствием оглядел ее точеную фигурку:
— Часиков в двенадцать… зайди.
Фаина так и вспыхнула от этих слов. Видать, и вправду была сильно возбуждена, что загорелась, как факел, сильно от такой мелочи…
Уже открыв дверь, она ответила прохладным официальным тоном:
— Хорошо, Александр Александрович.
Оставшись один, Иванов запрокинул руки за голову и сладко потянулся на стуле.
— Похотливая самка! — с улыбкой изрек Иванов. — Сучка! Но не отнять — редкостной красоты!..
