Скоро сумерки обратились в ночь, Вика, не включая света, долго сидела на кухне в темноте и размазывала по щекам обильные горючие слезы…
Следователя Перевезенцева оперировали Блох и Пашкевич — тот молоденький ординатор. Операция длилась полтора часа и как будто прошла успешно. Прооперированного поместили в палату интенсивной терапии, оборудованную по последнему слову техники. Дежурным — врачу и сестре — предстояла беспокойная ночь. А тут еще суицид привезли… Как говорится: еле-еле душа в теле. Вообще за дежурство не присядешь.
Потому и восклицала с пафосом медсестра Маргарита Милая: «О, только не это!..»
Недалеко от Пулково, но и не очень близко — чтобы только не докучал гул самолетов, — у доктора Иванова была дача. Можно сказать: большая капитальная дача. Раньше это называли — дом. Теперь — коттедж. Некоторые, кто победнее, со скрытой завистью — особняк (наверное, потому, что дача, действительно, стояла особняком, в густом лесу, вдали от дачных поселков). А совсем бедняки, которым хоть однажды приходилось видеть дачу доктора Иванова, с истинной пролетарской злобой называли ее дворцом. Не исключено, что последние были правы. Хотя здесь не помешала бы оговорка: дворец в сравнении с чем?.. Например, «Ласточкино гнездо» под Ялтой можно ли назвать дворцом? Можно — в сравнении с дачей-клетушкой среднестатистического российского пенсионера, или в сравнении с собачьей конурой, что, по существу, одно и то же. А в сравнении с «Зимним» упомянутое «Ласточкино гнездо» — самая настоящая конура.
Чтобы у читателей не сложилось разницы во мнении относительно дачи доктора Иванова, следует описать ее поподробнее…
Это три уровня.
Подвал — настоящие катакомбы. Здесь и гараж, и складские хозяйственные помещения, и погреба, и сауна — одновременно могущая служить бомбоубежищем, и небольшой бассейн — три на три; а главное — довольно просторное помещение с тремя суперсовременными холодильными камерами и мраморным секционным столом посередине, с множеством ламп дневного света на стенках и потолке.
Первый этаж — сердце дачи. Кухня — сплошь облицованная импортным кафелем, сияющая белизной. Столовая выдержана в неброских розовато-коричневых тонах; пол — полированный гранит, стены — тоже гранит, но с вкраплениями небольших мозаик из яшмы, хрусталя, малахита и т. д. — на гастрономические сюжеты. Просторная гостиная с камином, дубовыми, как в Кремле, панелями, с баснословно дорогой итальянской мебелью и с роскошными французскими гобеленами на стенах. Под широкой лестницей на второй этаж — вход… в операционную. Аппаратуры в операционной было не меньше, чем в операционной одной из германских клиник. Заставлены все стены. Аппарат искусственного дыхания — простейшее, что здесь было. Остальное — сплошные компьютеры…
