У Пустовита поднялось настроение:
— Сама виновата! Кабы дала — осталась бы цела.
Башкиров сказал водителю:
— Возле того дома останови. Судя по всему, средний подъезд…
— А что сказать?
— Скажешь, доктор вышел за сигаретами… Или придумаешь что-нибудь.
Водитель кивнул.
Башкиров бросил Пустовиту:
— Снимаем халаты…
Они вдвоем вышли из машины и направились к подъезду. «Рафик» выехал со двора.
Дом был старый пятиэтажный, но с лифтом — деревянным и лакированным. Межу лестницами — широкий пролет.
Башкиров нажал на кнопку вызова лифта. Где-то наверху заскрипело, кабина пошла вниз.
Ожидая, пока сойдет лифт, Башкиров и Пустовит смотрели вверх, в лестничный пролет. Этажи отделялись друг от дуга сетками. Эти сетки были старые, ржавые, перекошенные, замусоренные; во многих местах зияли обширные дыры. Наверное, не было у этого дома радетельного хозяина… Как, пожалуй, не было радетельного хозяина и у этой улицы, у города, у страны…
Кабина пришла, что-то в ней звякнуло. За застекленной дверцей горел тусклый свет.
Башкиров, спохватившись, открыл дверь лифтовой кабины:
— Всегда забываю, что их надо открывать. Привык к автоматическим дверям.
Башкиров был спокоен.
Пустовит спросил:
— А что если она не одна?
— Сообразим по ходу действия.
Они поднялись на пятый этаж.
Здесь, на площадке возле лифта, было темновато. Свет с улицы едва проникал через пыльные, сто лет не мытые окна. В полумраке чернели двери квартир — дверей было шесть или восемь. Вокруг пролета — обшарпанные, изрезанные перочинными ножами деревянные перила. Там внизу — в пролете — сетки, пришедшие почти в полную непригодность, и всюду мусор, мусор… Полубездомные кошки на ступеньках. Под дверями зловонные от кошачьей мочи половики…
— Пс-т… — пытался спугнуть кошек Пустовит.
Но те никак не отреагировали.
Башкиров позвонил в дверь.
Им открыла сама Марина… И только после этого запахнула халатик. Башкиров и Пустовит успели разглядеть, что под халатиком у Марины ничего не было. Вероятно, до их прихода девушка расхаживала по квартире голышом. Впрочем, для звезд санкт-петербургского стриптиза это «голышом», пожалуй, — нормальное состояние. Скорее нужно удивляться, что Марина Сенькова вообще запахнула халатик.
— Привет! — улыбнулся Башкиров.
Марина подслеповато щурилась на него. У звезды стриптиза были нелады со зрением; судя по характерному прищуриванию — близорукость.
— А, это ты!.. — она зевнула. — Вот не думала, что ты заедешь так далеко. — Марина, наверное, недавно проснулась, потому как была весьма не прибрана; она сощурилась на Пустовита. — А это что за мен?
