Я подкрался к окну. Бен выпрыгнул из экипажа и торопливо шел к дому. Экипаж был, кстати, замечательный, да еще и с собственным возницей – Каллахан умеет быть щедрым. Я обернулся к Молли, и она поняла все без слов: зорко осматриваясь, вывела меня из комнаты, бесшумно доскакала до какой-то дверки в задней части дома и широким жестом велела мне отправляться на улицу. Я еле сдержался, чтобы напоследок не поцеловать ей руку, – исключительно из благодарности, потому что хорошо иметь такого понимающего и резвого помощника. Меня остановило то, что: 1) от моих губ любой вздрогнет, 2) она была одета так, будто собирается выйти замуж за моего брата, а это не располагает к фамильярности.
Так что я молча выскользнул за дверь, а Молли закрыла ее и тут же пошла обратно в комнату, громко приговаривая:
– Да здесь я, матушка, здесь! На двор ходила! Ой, господин доктор, вы дома!
Я обошел дом и не удержался от соблазна заглянуть в окно гостиной. Бен встревоженно расспрашивал о чем-то Молли, та отпиралась, выразительно прижав руки к груди. Я усмехнулся, а затем поддался небольшому соблазну, хихикнув от своей задумки, как озорной эльф. Как там говорил Пак в «Сне в летнюю ночь»? «Ну да, я – Добрый Малый Робин, веселый дух, ночной бродяга шалый, в шутах у Оберона я служу».
Ох, Пак одобрил бы эту проделку! Я подкрался к экипажу и заскочил на сиденье. Обе лошади испуганно встали на дыбы, возница оглянулся, увидел меня и вскрикнул. Я оскалился и показал свой черный язык, чтобы напугать его как следует. Возница схватился за сердце.
– Разворачивай повозку к городу и мчи во весь дух, – устрашающе прошипел я. – Лети как ветер, а то…
Я потянул к нему руку. Возница завыл от ужаса, с невероятным мастерством развернул повозку прямо посреди дороги, хлестнул лошадей, и мы понеслись в сторону редких городских огней. Бен, конечно, услышал шум и распахнул дверь. Я высунулся и помахал ему с важностью, достойной нашего славного короля Вильгельма. И кто из нас теперь умный братец?
Бен что-то заорал мне вслед, но что толку? Ему подарили отличный экипаж, если он и наймет сейчас какую-нибудь деревенскую повозку, чтобы пуститься в погоню, ей не тягаться с чистопородными лошадками. Они были, как нарочно, иссиня-черного цвета, чем придали нашему побегу мрачную сказочную нотку. Возница не оборачивался, втянув голову в плечи, – может, надеялся, что я его не трону, если на меня не смотреть. Я устало откинулся на подголовник. Сиденья шикарные, ну что за повозка!
