– Еще раз про моего сына что-то вякнете – я вам башку откручу, – прорычала мамаша. – Уяснили?
Я примирительно поднял руки.
– Уверен, он совершил какое-нибудь ужасное преступление и теперь скрывается от полиции, – еле слышно пробормотал я, когда она отошла, просто чтобы последнее слово осталось за мной.
Злодей Киран явился через пару часов, когда мать ушла работать в поле, и пересадил меня на стул, помешав моему комфортному пребыванию на лавке.
– До невозможности противно вас трогать, – заявил он, подхватив меня под руки. – Вы – противоестественное существо.
– Вот и положи на место! – возмутился я и бесполезно пнул воздух ногой.
Ого, я пошевелился! Но насладиться этим не успел: меня брякнули на жесткий стул с подлокотниками.
– На этом стуле при жизни любила сидеть наша бабушка, – сообщил Киран. Едва узнав, что я неживой, вежливый мальчик обернулся чудовищем, да так и не превратился обратно. – Вам нельзя лежать, вы от этого на вид совсем мертвый становитесь.
Интересно, в Ирландии все такие откровенные или только в этой семье? Киран упал на освободившуюся лавку и начал ковырять в зубах. Являлся он всегда в одной и той же одежде, чем глубоко оскорблял мои эстетические чувства.
– Киран, – твердо начал я, решив воспользоваться нашей беседой для дела. – Сосредоточься и скажи: что ты знаешь про деревню, где праведники хранили танамор?
– Вы еще спросите, где гномы золото прячут.
– Я бы удивился, если бы ты знал что-то настолько полезное.
Киран выразительно глянул на меня:
– Будете мне помогать или нет?
– Даже не подумаю.
Киран встал и сердито вышел из комнаты. Меня осенило: да он же сумасшедший! Поэтому его и держат в доме. Видимо, его ищет не полиция, а санитары лечебницы для душевнобольных.
* * *
Я много времени в жизни потерял, но никогда еще не терял его так буквально: даже рукой не получалось шевельнуть. Надежду во мне поддерживало лишь то, что кто-то из той деревни, уж конечно, еще жив – прошло всего-то сорок лет с тех пор, как оттуда забрали танамор, а значит, тем, кому было двадцать, теперь всего-то шестьдесят. Рано или поздно отыщутся.
Когда Бен был дома, он чем-то гремел в одной из комнат. Небось собирал обратно свою машину. Растроганный его преданностью делу моего оживления, я вызвал его к себе и ссыпал ему в руки все деньги, какие оставались у меня в карманах.
– Лучший способ что-то узнать – платить за сведения, – сказал я. – Удвой усилия.
– Да-да, – рассеянно протянул Бен и тут же пошел обратно к двери. – Но сдачу оставлю себе. Ты все равно никуда не ходишь, а мне пригодится на благое дело!
