Лежа в гостиной, Паоло ощупью ищет пачку сигарет. Телефон звонил весь день, но он не обращал на него внимания. Он даже не дал себе труда поставить диск, уличного шума, приглушенного закрытыми окнами, достаточно для звукового фона. Он щелкает зажигалкой, и табак краснеет. Едкий туман наполняет его легкие, похожий на тот, что сегодня заволакивает мозг. Единственный просачивающийся временами свет – Берди, ее глаза, ее шейка, руки, улыбка, все детали, которые он бессознательно припрятал в памяти, проходят перед его глазами. А невидимая рука по-прежнему в нем, мнет и терзает нутро до самого горла. Они почти не разговаривали, но после их последней встречи она с ним повсюду, куда бы он ни пошел, она у него в крови, ее лицо запечатлено под веками. Паоло не знает, что с этим делать. Ему кажется, что она неотвратимо приближается к голубым таблеткам. Он берет телефон и просматривает сообщения. Виноваль оставил целых три, интересуется, как прошел допрос.
Хочется выйти. Улица Рокетт притягивает его, как магнит. Он сообщил патрону, что полиция пока оставила его в покое и он возобновит слежку за маленькой брюнеткой сегодня же вечером.
Наскоро приняв душ, он поставил последний альбом Финка и открыл единственную оставшуюся в холодильнике бутылку пива. Солнце уже клонится к западу, набрасывая на город тень, температура, однако, продолжает повышаться. Он распахнул настежь окна, и комнату наполняют выхлопные газы от неизменной пробки на улице. White Flag, скандирует диск. Ноты космического даба[53] уплывают в сгущающиеся сумерки, текут с улицы на бульвар, а оттуда в сердце столицы. Когда альбом кончается, за окном уже темная ночь.
Припарковавшись у входа в метро, Паоло сел за свой обычный столик в закусочной и заказал кофе по-турецки. После вечеринки под мостом ему надо быть вдвойне осторожным, с большой долей вероятности девушка может узнать его с первого взгляда. Около одиннадцати она вышла из дома, с ней парень с африканской стрижкой, которого Паоло уже не раз видел с девушками; он пошел за ними и следом спустился в метро, поезда в это время пустеют. Он поднял воротник ветровки, надел шапочку, которую на всякий случай держит в кармане, и, упершись головой в стекло, притворился, будто спит. Мелькают станции, пара, сидящая в нескольких метрах от него, едет молча. В этот час те, кто возвращается домой после тяжелой работы, пересекаются с теми, кто выходит из дома развлечься, два потока энергии от души друг друга игнорируют. Одни всматриваются в темноту тоннеля через окно, черный экран, фильм без героев, мечтая о диване, ужине и коротком сне. Другие, всецело поглощенные предстоящими удовольствиями, образуют замкнутые на себе группки, то и дело взрывающиеся смехом. Параллельные линии, которые никогда не пересекутся. Они едут через весь Париж до площади Пигаль.
