— А причины? — не без любопытства спросил Сварог.
— Как вам объяснить… Я не люблю многолюдства. Почему-то не люблю, и все. Никаких страхов, мне просто… Ну, словно бы очень неуютно.
— Интересно, как же ты тогда собираешься жить у меня в столице, — чуть озабоченно спросил Сварог. — Там, знаешь ли, многолюдно…
— Но это будет городское многолюдье, — уверенно сказала Бади. — Не могу объяснить, но это совсем другое…
— Как хочешь, — сказал Сварог. — Вот это — не мой шатер, но я попрошу, чтобы тебе быстренько подыскали подходящий и позаботились, чтобы ты была не голодна. Надеюсь, проедешь до него пару-тройку лиг без внутренних терзаний? Мой лагерь здесь недалеко, и не таком уж и многолюдный, я сюда не брал никакой свиты и прочих дармоедов.
— Конечно, доеду, — повеселев, кивнула Бади. — Нет никаких страхов, мне просто неуютно в здешнем многолюдстве, вот и все…
— Ну, тогда отдыхай, — сказал Сварог. — Я сейчас распоряжусь.
Он вышел, отдал парочку приказаний тут же подскочившему Баруте и направился к своему месту за ковром. Едва он вновь устроился в позе «вольготно полулежа», Гургата поинтересовался, тщательно пряча эмоции:
— Государь, уж не означает ли все это, что она собирается остаться в нашем мире:
— Именно так, славный тилерн, — сказал Сварог.
— И вы забираете ее к себе?
— Вы хотели бы, чтобы она осталась у вас? — небрежно спросил Сварог.
— Наоборот, — сказал тилерн с промелькнувшим в глазах облегчением. — Возникли бы некоторые… сложности. К ней всегда относились хорошо… но раньше она появлялась очень редко и бывала в нашем мире недолго. А вот останься она у нас навсегда… Обязательно воз никли бы некоторые сложности. Она не таит никакой угрозы, но она — непонятная. А непонятного люди нигде не любят. Ее непременно нужно было бы принять в один из родов, потому что определять в «степные бродяги» вроде бы не за что… Но мне думается, многие не согласились бы. Из-за той самой ее непонятности.
— Никаких сложностей, тилерн, — сказал Сварог. — Я ее забираю в Латерану, так что не будет у вас никакой головной боли…
Яна оглянулась на шатер из золотой парчи с неприкрытым любопытством. Тем самым, извечным женским. Наверняка ей хотелось подольше пообщаться с столь загадочной особой, но приходилось соблюдать этикет, оставаться за ковром.
…Уже смеркалось, и костер пылал ярко. Рядом с ним горели крупные, раскаленные угли, под которыми запекались в глине утки. С точки зрения Сварога, это и была самая приятная часть утиной охоты — дожидаться, когда поспеет дичь. Ну не любил он охотиться на все летающее, что поделать…
