— О чем задумались, командир? — вырвал его из поверхностных размышлений голос Каниллы.
— Да так, о всякой ерунде, — махнул рукой Сварог. — О том, сколько людей решали, что в меморандуме Кристана «что-то есть» — а потом трезво все взвешивали и отступались… Ладно, это абсолютно неважно. Ты молодец, что прилетела.
— Ну, тогда налейте «разгонную», и я отправлюсь на Талар, — Канилла лукаво улыбнулась. — А то Верди там заждалась, места себе не находит… Приятного вечера!
Сварог вздохнул тяжко. Канилла приободрила:
— Не берите в голову, командир, это не измена, тут все сложнее. Окажись все это чем-то другим, простите за выражение, вульгарным блудом, в жизни не стала бы вам с ней помогать, за Янку обиделась бы…
Когда ее брагант очень быстро бесшумной тенью затерялся среди звезд, Сварог вмиг уничтожил все следы скромного застолья и неторопливо направился к подъемнику. Наверху царила все та же покойная тишина, разве что в ближайших кустах меж величественных сосен шумно возился кто-то, судя по звукам, мелкий, причем из освоившихся, наподобие навязчивой белки — когда Сварог проходил совсем рядом, похрустывание веток и возня нисколечко не прекратились.
Естественно, в его домике горели оба стрельчатых окна гостиной, украшенные витражами искусной работы в стиле старинных мастеров, а из трубы лениво струился полупрозрачный дымок — Вердиана разожгла камин. Тот самый, перед которым лежала огромная шкура черного медведя, немало интересного знавшая о них с Вердианой, но не способная ничего никому рассказать.
Сварог вошел и направился прямо в гостиную. У вскочившей при его появлении Вердианы было такое счастливое личико, что напрочь отлетели последние угрызения совести — и до того-то существовавшие в виде комариных укусов, не более.
…Сон оказался натуральнейшим кошмаром.
Сначала он долго шагал по лесной тропинке ясным днем, и чащоба вокруг ничуть не напоминала какой-нибудь корявый злокозненный лес из фильма ужасов, наоборот, чувствовалась некая умиротворенность. Потом он вышел к неширокой спокойной речушке, к перекинутому через нее чуточку горбатому каменному мосту, выглядевшему довольно старым, но ухоженным — ни мха, ни пятен лишайника, ни выкрошившихся камней. Походило на то, что за ним заботливо следили.
И там, посреди моста, стояла большая белая волчица.
Сварог остановился у входа на мост — почему-то он именно так и должен был сделать, и они долго разглядывали друг друга. В янтарно-желтых глазах волчицы не было ни свирепости, ни злобы, наоборот, если бы речь шла о человеке, ее взгляд можно было назвать нежным, а выражение морды — улыбчивым. Дружески расположенная к нему волчица, изволите ли видеть. Вот только белые волки здесь встречаются, как когда-то на Земле, едва ли не раз в тысячу лет. Если говорить об обычных волках. А что до других — в здешней мифологии белые волки почти никогда не связаны с чем-то добрым, зато их, как олицетворения зла, хоть отбавляй…
