Тогда я передумал. Я уже не жалел о сделанном. Я решил, что отдам все силы на то, чтобы выходить Луиджи. Посмотрим, подумал я, как постоянна будет ее любовь к слепому с проломленным носом красавцу. О, она мне должна была заплатить за это! Конечно, дом наш был на пустыре, Луиджи лежал в глубоком бреду, я мог бы сделать с ней, что хотел, и проучить ее за все оскорбления, которыми она меня наделила. Но я опасался мести ее родных и был достаточно чист душой, а кроме того, прав Луиджи, что не все можно сделать силой.
Наталина пробыла у нас до поздней ночи и в последующие дни посещала нас, ухаживая за Луиджи с утра до вечера и стараясь не допустить меня к нему вплоть до того дня, когда он пришел первый раз в сознание. Все это время она была как пьяная от горя и злобы ко мне. Я хорошо видел, что она старается восстановить против меня всех, кого может.
По счастью, первый раз Луиджи очнулся в ее отсутствие. Он поднял руку к голове и сказал:
- Жжет... Зачем мне завязали глаза?
- Луиджи, - ответил я, - тебе не завязывали глаз потому, что их нет теперь у тебя. Ты слеп.
Он долго лежал без движения, а потом снова ощупал рукой перевязки.
- Да, я чувствую, - сказал он и начал всхлипывать, как ребенок.
Потом он ощупал подушку и кровать.
- Мартино, - позвал он меня, - как я попал домой?
- Тебя принесли, - отвечал я, повторяя ему то же, что говорил офицеру, - тебя принесли спустя два часа после того, как мы с тобой наткнулись на этих бродяг, которые гнались за мной почти до самого дома. Я заперся от страха, и первый, кому я открыл дверь, был патруль, нашедший тебя на дороге.
- Да, я помню, - согласился он, - что я получил удар, от которого весь мир как бы сгорел в один миг, и я потерял сознанье... Потом я очнулся и полз, пока было силы, в темноте, думая, что кровь от раны заливает мне глаза и мешает видеть... Добей меня, Мартино...
- Что ты говоришь, бог с тобой, - возразил я. - Ты увидишь, я положу все силы, чтобы поднять тебя на ноги. Не впадай в грех отчаянья. Мало ли в мире живет слепых людей?
Но Луиджи стал опять тихо всхлипывать и вскоре впал в забытье.
Я не считал нужным особенно няньчиться с ним в этом разговоре. Мне было важно выяснить скорее его отношение ко мне до того, как Наталина успеет восстановить его против меня. Поэтому я нетерпеливо ждал, когда он снова очнется, чтобы возможно лучше расположить его к себе. И едва лишь он подал признаки сознания, я сказал ему:
