— Байден?! Ты хоть понимаешь, что у тебя есть шанс играть в этом году?
— Я знаю, тренер, но я не приду. Я не буду играть… Слушайте, я тут встретил девушку, и она в Сиракузском…
И тут я услышал гудки. Он повесил трубку.
Весь осенний семестр мне удавалось выстраивать свое расписание таким образом, чтобы в пятницу не было занятий и я мог выезжать пораньше. Когда не мог арендовать машину, то ехал автостопом. Я даже нашел способ профинансировать свои поездки к Нейлии. Собрав компанию парней, я начал перегонять машины для своего отца и других дилеров. Нам платили по десять долларов за машину, которую нужно было переправить на пароме. Каждую пятницу я одалживал «универсал» и вез шесть или семь парней на автомобильный аукцион в Манхейм неподалеку от Ланкастера в Пенсильвании. Я платил им по пять долларов за каждую машину, которую они перегоняли на парковки к дилерам в Уилмингтоне. В школу они возвращались автостопом, а я каждые выходные зарабатывал почти тридцать долларов. Когда мне везло, я зарабатывал сто долларов чистыми.
В Сканителес и обратно я обычно ездил один. Однажды я даже побил свой собственный рекорд скорости — 320 миль за пять часов. Я очень торопился — в дороге у меня было много времени, чтобы продумать наше с Нейлией будущее, и я размышлял. Через год будет выпуск. Дальше — школа права. Потом — свадьба, дети. Нейлия хотела пятерых, и я не возражал. Она сказала, что не хочет откладывать их рождение, поэтому мы будем еще сравнительно молоды, когда они вырастут. Мы говорили о большом доме в тюдоровском стиле, окруженном деревьями, которые риелторы называют «зрелые насаждения». Я стану адвокатом, буду работать в суде и открою собственную фирму, а потом буду баллотироваться на государственный пост. Когда рядом со мной появилась Нейлия, это уже было скорее планом, чем фантазиями. Никто вне моей семьи не верил в меня так, как верила Нейлия. И когда я смотрел на себя ее глазами, то мне казалось, что возможно все. Теперь я видел полную картину — юридическую фирму, объявление избирательной кампании, выступления, путешествия, ночь победы. Я работаю и приношу пользу. Видеть — это означало видеть все до конца. И я предвкушал перемены. Я знал, как мы с Нейлией будем выглядеть, что я буду говорить, чем я хочу заниматься на службе. Когда мы беседовали с Нейлией, я не просто рассказывал ей о самой должности, я объяснял, как смогу использовать свое положение для того, чтобы сделать жизнь людей лучше. И Нейлия соглашалась. Мы почти всегда соглашались друг с другом. Наша совместная жизнь стала бы по-настоящему захватывающей. «Мы сможем это сделать, — вот как она обычно говорила. — Я тебе обещаю».
