Рейчел вспоминала восторг, который у Мэгги вызвало ее новое платье. Недоверие, с которым девочка смотрела на себя в зеркало, висевшее на стене сторожки, и то, как она захлопала в ладоши от радости.
Вспоминала ее тревожный взгляд и неуверенность в себе. «Миссис Файн, я вам еще не надоела?… Ничего, если я действительно возьму эту ленту?… Миссис Файн, до знакомства с вами я хотела остричь волосы, но теперь вижу, что это замечательно.
Мне нравится… Расскажите, где вы росли. Там были только евреи и еврейки, или обычные люди тоже попадались?»
А в тот последний день она сказала:
- Миссис Файн, я один раз надела платье, но выбрала для этого неудачное время. Вы же знаете, я все делаю неправильно. Но в следующий раз я непременно выберу подходящий момент.
Рейчел слышала, что Шейла Уилан предлагала похоронить Мэгги в новом платье, которое так много для нее значило.
Но миссис Дейли и слышать об этом не хотела. Ребенок, отправляющийся на небеса, должен отрешиться от земного тщеславия. Нет, на ней будет белый саван.
Платье по-прежнему висело на двери Мэгги.
Рейчел ощущала непреодолимое желание забрать его, но понимала, что ее неправильно поймут.
Ей не хотелось думать, что когда-нибудь это платье наденет Китти Дейли. Или незнакомая девочка в другом городе, которая не будет иметь представления о том, как много оно значило в короткой жизни вечно испуганной Мэгги, не дожившей до своего шестнадцатилетия.
Рейчел плакала, не обращая внимания на тщательно наложенную косметику, и не думала о том, что ее лицо будет в потеках краски. Она посмотрела в конец церкви и увидела Кейт Райан, сидевшую в инвалидном кресле. По лицу Кейт тоже катились слезы.
Они провожали маленький гроб до могилы. Вдали журчала река, на звуки которой люди, жившие по ее берегам, давно перестали обращать внимание. Кладбище освещали лучи яркого солнца, и мраморные памятники мерцали и сияли так, словно были украшениями, а не свидетелями чьей-то смерти.
Дети жались друг к другу; так им было спокойнее. Керри стоял в нескольких шагах позади.
Когда были пролиты последние капли святой воды и отзвучала последняя молитва, могильщики стали засыпать огромную черную яму, казавшуюся для Мэгги слишком большой.
Дети молча ждали, пока последний кусок торфа не лег на свое место. Потом собрали цветы и венки, положили их на могилу и наконец ушли.
Проходя мимо каменных кельтских и простых металлических крестов и мраморных плит, они вспоминали, сколько раз пытались прочитать надписи на кладбищенских памятниках. Ощупывали надпись на памятнике Уильяму Джеймсу Ферну, погибшему на холме Маджуба в Трансваале. Да, он был молод, но Мэгги была еще младше. И заброшенный памятник Джеймса Эдуарда Грея, который они пытались привести в порядок. Они решили снова пойти туда и поухаживать за местом последнего упокоения Джеймса Эдуарда Грея.
