Арчибальд вполне мог в это поверить. Далтон был одержим мумиями – часть доказательства его теории, что древние египетские правители были белобрысыми родственниками англосаксов, властвовавшими над темными ордами в своем королевстве. Арчибальд и сам был расиалистом, но даже ему подобные утверждения казались вздором и ахинеей.
– Временами, Мустафа, – продолжал Далтон, стягивая перчатки, – мне кажется, что ты получаешь удовольствие, когда отправляешь меня в эти бессмысленные путешествия.
Арчибальд почти забыл о втором мужчине, стоявшем беззвучно, словно предмет мебели. Хоть нанять местных для подобной работы становилось все труднее, Мустафа был слугой Далтона. С тех пор как египетский парламент запретил торговлю, мумии стало тяжело добыть. Однако казалось, что Мустафа всегда способен отыскать для Далтона новую наводку – неизменно бесплодную и, как подозревал Арчибальд, очень дорогую.
– Я лишь пытаюсь услужить, мистер Далтон, – ответил Мустафа на спотыкающемся английском, снимая перчатки и пряча их под голубой галабеей[1].
– Каждая наводка за бакшиш. Не лучше лондонской шпаны, догола разденут, если расслабишься, – хмыкнул Далтон.
Мустафа перевел взгляд на Арчибальда, на его полных губах играла едва заметная улыбка.
– Ух ты! – воскликнул Далтон. – Это… тот самый предмет?
Арчибальд подхватил тюк с земли. Ему изрядно пришлось поторговаться, чтобы добыть эту штуку. Он уж точно не позволит ее лапать неуклюжими ручищами.
– Увидишь вместе со всеми, – отрезал он.
На лице Далтона отразилось разочарование и легкое возмущение. Но он только пожал плечами.
– Разумеется. В таком случае, если позволишь? – Он потянул, и тяжелые двери заскрежетали по камню.
Стены круглого зала на другой стороне украшали узоры золотых, бежевых, зеленых и коричневых оттенков на ярко-синем фоне. Гладкая поверхность переливалась под ярким светом бронзовой люстры со звездочками в арабском стиле. По сторонам тянулись ряды колонн, чьи изгибающиеся арки расписали полосами охры. Яркая демонстрация ориенталистского декаданса, как и приличествовало Герметическому Братству аль-Джахиза.
Вперед выступила пара автоевнухов, их лица были пустыми и нечеловеческими, нечитаемые листы бронзы. В ловких металлических пальцах каждый из автоматов сжимал белые перчатки, черные мантии и того же цвета фески с золотой кисточкой. Арчибальд принял свой наряд, накинул длинное одеяние поверх костюма и натянул шляпу на голову – удостоверившись, чтобы вышитый золотой скимитар и месяц рогами вниз смотрели вперед.
