— Не будет, наверное…
— Вадик! Я тебя поцелую за это! — И обхватила теплыми ладонями его щеки. Он покорно наклонил голову, как виноватый…
2
В светлом коридоре суворовского училища стояло большое — в рост человека — зеркало. Офицер-воспитатель, фронтовик, кавалер многих боевых орденов, весело приказывал мальчикам в погонах: «На вас смотрит Европа! Так удосужьтесь посмотреть сами на себя, товарищи будущие офицеры!» Мальчики подходили к зеркалу, туже затягивали кожаные пояса, отряхивали с алых погон невидимые пылинки.
Там, в светлом коридоре суворовского училища, Вадим Климов впервые увидел сына Героя, похожего, как две капли воды, на самого Вадима.
Это случилось давно.
Ночью в спальне маленьких суворовцев девятилетний мальчик Климов плакал из-за внезапной тоски по дому. Утром его назвали плаксой и генеральским сынком. В следующую ночь он плакал, зарывшись в подушку, — никто не слышал, а подушка промокла.
Невыносимая обида надолго лишила покоя: его назвали генеральским сынком, а сам он никогда не видел отца в форме генерала; до войны его отец был просто майор.:.
«Генеральский сынок!» — в течение месяца он чувствовал за собой это обидное прозвище. А через месяц он узнал, что погиб отец. В ту ночь он снова плакал — в третий и в последний раз. Наутро его обступили товарищи — он был самым младшим из них — и никто не назвал его больше «генеральским сынком». И тогда он впервые услышал — гордое и скорбное: «…Сын генерала Климова, Героя Советского Союза…»
…Вадиму казалось, что он прошел самое трудное в жизни: два училища, а вместе с ними — детство и юность, В неполные двадцать лет из училища выходил отличник, признанный гимнаст и лыжник и не последний плясун курсантского ансамбля. Дорога жизни казалась прямой, как шелковый просвет лейтенантского погона, на котором ничему не пристало быть, кроме новых звездочек.
Письмо от матери, полученное в самый разгар выпускных экзаменов, мало потревожило Климова. До него сначала будто и не дошел смысл короткой строчки: «Хлопочу… чтобы ты оказался ближе к дому…»
Москва была родиной Вадима, но в общей сложности, он прожил в ней четыре года. Он не мог не любить этого города, но его отец был военным и возил семью по всему Союзу. Вадим считал естественным повторить жизнь отца. Может быть, он хотел пройти по его следам, чтобы лучше понять этого человека, которого видел так мало и который погиб, когда сыну было девять лет…
Забытое, унизительное, позорящее память отца имя — «генеральский сынок» — напомнило о себе, едва молодой лейтенант переступил порог родительской квартиры.
