Ситуация, если подумать, максимально странная — годовалый ребенок и взрослый, наверное, даже стареющий друид сидят друг напротив друга и не знают, как начать разговор. Где-то снаружи дятел стучит по дереву. Слышен шорох листвы, в которой гуляет ветер, и иногда издается скрип вековых деревьев.
— Ладно, — вздохнул Хьялдур. — Скажи мне, Майя…
Он будто бы думал, как правильнее подобрать слова, и в своих раздумьях забрел в такие далекие дебри своего разума, что перестал смотреть на меня, вместо этого разглядывая потолок.
— Да? — попыталась отвлечь его.
— К-хм. Да. — кивнул и снова посмотрел мне в глаза. — У меня есть вопрос, на который только ты можешь мне ответить.
— Я отвечу.
— Скажи мне, Майя, кто ты такая?
Непонимающе взглянула на него, думая, что ответить, но в итоге решила сострить:
— А ты?
— Вот оно! — друид подскочил со стула и принялся измерять шагами хижину. — Вот! Дети так не говорят! Дети не умеют так шутить!
Наконец успокоился и так же быстро сел обратно, снова уставившись на меня.
— Скажи, Майя, — снова начал он, но уже более уверенно. — Ты — та, кем тебя называют?
— Вороненок? — склонила голову набок.
— Нет, я не об этом. Ты — Майя? Дочь Борта и Хельги?
— Да… — протянула задумчиво. — Нет.
— Да или нет, Майя?
— Да и нет.
Друид нахмурился и наклонился вперед, вглядываясь в мои глаза.
— У тебя чужие глаза. Глаза ворона. Черные, как дым. У твоих мамы и папы голубые.
— У меня черные глаза? — удивленно переспросила.
Это странно, ведь и вправду не знаю, как выгляжу. Ни одного зеркала до сих пор не видела, да и даже стекол в окнах домов нигде не было.
Лекарь кивнул и снова ушел в другой конец комнаты. Там располагался стол, заваленный, как по мне, всяческим хламом вроде разных камней, емкостей и кусков ткани. Через несколько секунд он вернулся и протянул небольшой осколок зеркальца.
— Только долго не смотри, или оно украдет твою душу.
Едва сдержала смешок, а вот Хьялдур, видимо, и вправду верил в это.
Но он не солгал насчет моей внешности. В целом и вправду выглядела, как и остальные дети в деревне — светлые волосы, пока еще слишком короткие, чтобы обращать на них внимание, пухлое младенческое лицо, светлая, даже бледная кожа. Но вот глаза… Глаза были абсолютно черными. Не карими и не темными, а черными настолько, что отличить радужку от зрачка было абсолютно невозможно. К тому же, радужка занимала довольно большую часть глаз. Если прищуриться, казалось, будто весь глаз у меня черный, без белка.
