В целом количество рун было более чем достаточным, однако они не составляли собой цельный алфавит. Всего друиды использовали сорок два символа для гаданий, но среди них не было ни одного, который начинался бы, например, с букв "Ч" и "Ж", и этом при том, что такие звуки присутствовали в языке северного народа. Их я дополнила символами, которые придумала сама. Они были максимально простыми и угловатыми, чтобы их можно было выцарапать на глиняной дощечке, камне или бересте.
Через пару минут я закончила вспоминать составленный алфавит и показала его Ингиреду.
— Смотри. Тебе нужно составить слово из отдельных звуков. Покажи пальцем на руну, и я скажу за какой звук она отвечает.
Ингиред ткнул крючковатым ногтем в первую букву.
— "А", — тут же сказала я. — А это "Б". Если написать их рядом, вот так, то получится аб.
— Хм... — задумчиво произнес он, а затем указал на руну "Сигу".
— Это "С". Сигу. Первый звук в имени.
Он кивнул и указал на другую руну.
— "П", руна Парва.
Ингиред жутковато улыбнулся из-под капюшона и ткнул еще в несколько букв.
— Так, так, подожди... — я принялась записывать то, на что он указывал. — С-п-а-с-и-б-о... Ты понял, Ингиред!
Он радостно кивнул и буквально выхватил нож у меня из руки и тут же принялся увлеченно что-то писать.
"Умная Майя", — написал друид.
— Подожди меня хвалить, это еще не все! — улыбнулась я и стала показывать ему остальные руны.
Весь оставшийся день я учила его письму. Разумеется, правил орфографии в нашем языке не существовало, поэтому он записывал слова так, как слышал, но даже это меня уже радовало. Впрочем, Ингиред радовался куда больше моего — ему наконец-таки вернули способность говорить.
***
Прошла еще неделя прежде чем я смогла самостоятельно выходить из дома.
Одним ранним утром Ингиред растолкал меня, громко мыча и тыкая в лицо исписанной рунами берестой. Я с трудом разлепила глаза, громко зевая, и принялась читать написанное, поднося свечу к тексту.
"Мая все гатово ани прешли пасматри принесли папробуй скарее доброе утра", — сказал Ингиред. На лице у него, как и все время после того, как я научила его писать, сияла улыбка.
— Хорошо-хорошо, я встаю. — улыбнулась я и стала выбираться из-под шкур.
Слегка поежившись из-за холода я нащупала руками в темноте свою одежду и стала спешно одеваться. Ярл отказал мне в моей просьбе дать мне штаны, поэтому я просунула голову и руки через прорези в отлично сшитом белом платье, обвязала ноги портками и на здоровую ногу натянула кожаный сапог с меховой подкладкой. Верхней одежды у меня пока не было, так как до сих пор мне не приходилось выходить на улицу.
