Город Баку, где одним из лидеров большевистского крыла РСДРП был Сталин, входил в годы реакции в число центров наибольшей активности большевиков. Биограф Сталина Н. Капченко в своем трехтомном исследовании указывает:
«В этот период Коба не раз обращается и к ставшему весьма актуальным вопросу о необходимости созыва общепартийной конференции и особенно подчеркивает назревшую потребность перенесения практического центра руководства партийной работой из-за границы в Россию. Показателем того, что к его мнению прислушиваются в партийных верхах и уже признают в определенной мере его авторитет в качестве работника общероссийского формата, стало назначение Кобы уполномоченным ЦК партии (“агент ЦК”)»[8].
Также включение Сталина в партийное руководство было непосредственно связано с решением пленума ЦК РСДРП, принятым в январе 1910 года, о создании Русского бюро ЦК, пополнении состава Центрального комитета партийными работниками, действовавшими в России. Таким образом партия старалась ликвидировать возникший в годы реакции отрыв эмигрантского руководства партии от российских парторганизаций. В своих воспоминаниях ветеран партии М.И. Фрумкин писал: «Приблизительно в конце февраля 1910 г. приехал в Москву из-за границы с Пленума ЦК В.П. Ногин (Макар). Основная его задача была организовать часть ЦК, которая должна работать в России. В эту русскую часть по соглашению с меньшевиками должны были войти и три их представителя. <…> Но эта тройка категорически отказалась вступать в грешную деловую связь с большевиками. Тогда на совещании пишущего эти строки с Ногиным было решено предложить ЦК утвердить следующий список пятерки – русской части ЦК: Ногин, Дубровинский-Иннокентий (приезд его из-за границы был решен), Р.В. Малиновский, К. Сталин и Владимир Петрович Милютин. <…> Сталин был нам обоим известен как один из лучших и более активных бакинских работников. В.П. Ногин поехал в Баку договариваться с ним»[9].
Причем надо отметить, что данные воспоминания были написаны в 1922 году, и речь в данном случае не может идти о сознательном преувеличении роли Сталина в партии, которое стало частью партийной пропаганды в области истории с 1930-х годов. Можно согласиться с Капченко в том, что «с точки зрения исторической достоверности представляется бесспорным тот факт, что в 1910 году Коба стал котироваться в большевистских верхах в качестве одного из ведущих партийных руководителей»[10]. Два года спустя, в 1912 году, Сталин стал членом большевистского Центрального Комитета.
