Тем временем дела в Ирландии при новом наместнике, лорде Монтджое, будто бы пошли на лад, и королева несколько смягчилась. Она даже как-то сказала, что «мир с О’Нейлом был заключен весьма своевременно, поскольку сие принесло большую пользу». Некоторые члены Совета также были склонны оправдывать приезд Эссекса из Ирландии необходимостью срочно доложить о реально сложившейся ситуации. Тем не менее Сесил не был намерен допускать Эссекса к обретению прежней власти, и 5 июня 1600 года граф был вызван на комиссию из 18 человек. Его вынудили, стоя на коленях, выслушать обвинения и свидетельства, выдвинутые против него. Он был лишен своих официальных должностей и вынужден вернуться под домашний арест.
Основной опорой Эссекса стали сестра Пенелопа, в замужестве леди Рич, мать и преданный секретарь. Леди Пенелопа направила королеве письмо, составленное в весьма смелых выражениях, в котором она защищала брата, проклинала его врагов и роптала, что ему не было предоставлено достаточно времени ответить на обвинения. Послание вывело из себя Елизавету, которая пожаловалась Роберту Сесилу на «высокомерие и самонадеянность» дамы и приказала ей не покидать свой особняк. Пенелопа тогда устроила так, что копии этого письма стали продаваться на улицах Лондона.
Мать, извещенная об домашнем аресте сына, приехала в Лондон и пыталась пробиться к королеве, послав ей в подарок роскошное платье. Королева никак не отреагировала на этот поступок Леттис, но, когда та подала прошение о смягчении наказания Роберту, немедленно отказала ей. Матери не оставалось ничего другого, как вернуться в провинцию. Упрямый и отчаявшийся сын продолжал писать униженные письма королеве. Родственники во всем поддерживали его, что порой толкало графа на опрометчивые высказывания. Как-то он имел неосторожность на людях заявить, что Елизавета — «старуха, кривая и телом, и умом». Естественно, об этом тотчас же донесли королеве. Это звучало несколько странно, ибо она до самой смерти держалась прямо, как стрела.
Ко всем невзгодам Эссекса добавились финансовые неурядицы. В 1600 году подлежала возобновлению его монополия на сладкие вина, приносившая недурной доход. Еще до того, как подать прошение на продление этой привилегии, Эссекс написал королеве несколько верноподданических писем. Но, когда он направил свое ходатайство, Елизавета внезапно ожесточилась, усомнившись в искренности его посланий.
— Я приняла их за излияние полноты его сердца, но теперь нахожу сие всего лишь подготовкой для возобновления его монополии на сладкие вина, — заявила она и отклонила прошение.
