– Уж лучше я буду и дальше пасти овец, – сказала Иммануэль.
– А когда ты состаришься, что же? – спросила Лия. – Что тогда?
– Буду престарелой пастушкой, – заявила Иммануэль. – Старой каргой, пасущей овец.
Лия рассмеялась, звонким и мелодичным смехом, привлекшим внимание окружающих. Она всегда умела приковывать к себе взгляды.
– А если мужчина попросит твоей руки?
Иммануэль хмыкнула.
– Ни один порядочный мужчина, если он в своем уме, не захочет иметь со мной ничего общего.
– Глупости.
Иммануэль перевела взгляд на компанию юношей и девушек ее возраста или чуть старше. Они хохотали и кокетничали, дурачась. Юноши выпячивали грудь колесом, а девушки, задрав юбки выше колен, резвились в воде у берега речки, стараясь не заходить далеко из страха перед бесами, что водятся на глубине.
– Ты же знаешь, что я все равно буду навещать тебя, – сказала Лия, словно почувствовав страх Иммануэль. – Мы будем видеться по субботам, и, когда закончится мое затворничество, я буду приходить к тебе на пастбище – каждую неделю, если смогу.
Иммануэль переключила внимание на разложенную перед ними еду. Взяв из корзины для пикника ломоть хлеба, она густо намазала его свежим маслом и кроваво-малиновым джемом. Она откусила большой кусок и процедила с набитым ртом:
– Святые Земли слишком далеко от Перелесья.
– Я найду способ.
– Все равно это не то же самое, – протянула Иммануэль с капризной интонацией, за которую тут же себя возненавидела.
Лия понуро опустила голову. Большим пальцем она покрутила кольцо на правой руке – нервная привычка, которая завелась у нее в первые дни после помолвки. Кольцо было красивым – золотое, увенчанное маленькой речной жемчужиной, скорее всего, какая-нибудь фамильная реликвия, которая досталась ей от жен пророков прошлых поколений.
– Хватит и этого, – глухо отозвалась Лия. Затем, более твердо, словно пытаясь убедить себя: – Должно хватить. Даже если мне придется всю дорогу скакать на коне пророка, я найду способ увидеться с тобой. Я не допущу, чтобы все изменилось. Клянусь.
Иммануэль хотелось ей верить, но она слишком хорошо умела распознавать ложь, и сейчас она чувствовала в голосе Лии некоторую фальшь. Однако она не стала акцентировать на этом внимание. Ни к чему хорошему это все равно не приведет: Лия была обещана пророку с того дня, как он впервые увидел ее два лета назад. Кольцо, надетое ей на руку – лишь формальность, обет, отлитый в золоте. В положенное время этот обет примет форму семени, которое пророк изольет в нее. Лия родит ему ребенка, и пророк продолжит сеять свое семя, как делал это со всеми своими женами, когда те были еще достаточно молоды, чтобы выносить его плод.
