— А не сыграть ли нам в нарды, Григорий Аркадьевич. А? — Сказал как совсем другой человек. — Знаете эту игру?
Плоткин отпал. Повернулся к Лиде. Как так, Лида? Начальник всего ЖБЗе — и нарды. Возможно ли такое? Я, может быть, ослышался?
Зиновьева не выдержала, рассмеялась:
— Ладно уж. Сыграйте. Пока я чай буду собирать.
Двое взрослых и мальчишка — сразу к дивану. И вот уже встряхивают коробку, тарахтят кубиками, как небывалыми драгоценностями, и раскрывают её, и начинают кидать кубики. И про всё на свете забыли! Оказывается, и Плоткин тоже большой мастер в этой дурацкой игре. Сразу учить начал. Останавливать, доказывать.
Лида Зиновьева улыбалась, уносила всё со стола, чтобы затем накрыть чай. С тортом. С домашним вишнёвым вареньем, которое привёз с собой Сергей.
Но игроки (кроме маленького) ещё до чая вдруг полезли в кухню курить. Сергей распоряжался. Как у себя дома. Раз балкона нет, а на лестнице нельзя — потерпишь, Лида.
Задымили, не обращая внимания на хозяйку. С рукой в форточке Зиновьев походил на баскетболиста-дылду, забывшего руку в корзине, а коротышка Плоткин с дымом — на его беспокойного наставника, тренера. Лидия Петровна не выдержала, захлопнула их. Какой пример Ярику!
— Куда лезешь? Там никотиновая баня! Повеситься можно!
Мальчишка гыгыкал: обманываешь, мама. Там никотиновый рай!
В воскресенье в парке всё на том же на Крестовском Лидия Петровна смотрела на двух мужчин, которые, словно соревнуясь в удали перед ней, взмывали и падали на русских горках. Ярик дёргал за руку: «Во дают, мама! Вот крутые!»
Зажатые в тисках, Зиновьев и Плоткин вылетали наверх, солнце баловалось наверху, не находило себе места, и друзья с криками вновь устремлялись вниз.
Выдернутый Сергеем из механизма, Плоткин плясанул на твердом, чуть не упав, но устоял.
— Лидия Петровна, невероятно! невероятно! — восклицал он. — В следующий раз непременно с вами покричим!
Пошли дальше. Однако Плоткин вошёл во вкус. Решил добить Зиновьеву и остальных.
Когда его привязывали к катапульте, громко спросил у Сергея Петровича, к какой партии тот принадлежит.
— В ЛДПР я вообще-то, — удивился тот. — А что?
— А меня, если погибну… прошу считать коммунистом!
Закрыл глаза и взлетел в небо.
Его отвязывали на земле. Совали нашатырный спирт. Космонавт мотал головой. Нужна была реабилитация.
— Ярик, за мной!
И как уже было здесь, космонавт плавно плавал с мальчишкой по кругу в неопасной лодке. Шла реабилитация. К брату и сестре выплывали две рожицы с улыбками до ушей.
