Красный Пузырь зажимал ногами руки под столом. Мялся:
— Понимаете, Виталий Иванович, это не так просто переделывать вещь. Нужно вникнуть в неё. Проникнуться ею…
— Да не надо её переделывать, Анатолий Трофимович. Не надо! Они специально курочат моего Артура, специально!
— Ну, вы это зря говорите, зря. Зиновьева честно работает. Как говорится, не покладая рук…
— Да какой «честно»! Всё время хихикает над Артуром. Вместе с этим… Плоткиным.
В общем, спокойствия Пузырь-гад не внёс.
В редакции — не лучше. Сидят у компа парочкой гусь да гагарочка и опять смеются. Увидели автора Артура — и тут же морды напустили на себя: они работают. Серьёзно работают. Э-э, кого обмануть-то захотели? Автора Артура?
— Здравствуйте. Сколько осталось страниц?
Зиновьева сразу свою красивую мордочку в сторону, а у гада Плоткина глаза забегали:
— Больше двухсот.
— Как «больше двухсот»! Неделю назад было сто пятьдесят!
— Пришлось дописывать. Уточнять. И с Артуром, и с Максом.
И ведь не улыбнётся гад, не хихикнет…
Пшёнкина на обед не помогла. Сидел потом рядом с дымящей гаубицей, подперев репу. Как Артур. Как распоследний раздолбай.
Яшумов несколько удивился приглашению Григория Аркадьевича. Тридцать пять, конечно, дата, но этично ли это будет. Всё-таки он, Яшумов, какой-никакой, а начальник именинника. Субординация же должна соблюдаться.
— Приходите, Глеб Владимирович, — просил Плоткин. — И непременно с супругой. Будет только Лида с Яриком. Ну а маму мою, Иду Львовну, вы знаете.
Действительно, познакомились однажды на набережной канала Грибоедова. Тяжело шла она, поддерживаемая сыном. Как оказалось, в поликлинику. Старая еврейка с больными отёкшими ногами. Но с мгновенными, как говорят, глазами. Всё разом понимающими, схватывающими на лету. В которых юморок плясал постоянно.
Плоткин ждал.
— Конечно, конечно, Григорий Аркадьевич. Обязательно будем. Напишите, пожалуйста, адрес.
И вот теперь задача. Как быть с женой. С супругой, как выразился именинник. Пойдёт ли она.
Рассказал вечером о приглашении.
— Пойдёшь? В субботу к пяти?
Сам после гибели Колесова ни в какие гости не ходил. Был только на юбилее Потупалова Сергея. В ресторане. Да лучше бы и не ходил туда. Под грохот музыки и пляски гостей сидел рядом с плачущим, мотающим головой юбиляром и только утешал. А тот, успокоившись чуть, вытирал кулаком слёзы, забыв про платок: «И с тобой молодые так же поступят, Глеб. И с тобой. Выкинут как половик и ноги даже не вытрут». И жена намалёванной матрёшкой рядом с юбиляром сидела. Готова была лопнуть от злости. Вот такая картина…
