Главред смотрел на ведущего редактора: хохма Плоткина или правда что-то серьёзное начал?
Ещё неделю назад Плоткин сказал Яшумову, что начал писать. Да. Сам. (Что там чужие рукописи, Глеб Владимирович!) И писать начал после ежедневных, как попало исписанных страниц. «Помните, я говорил вам о них? Американский метод? Придумал уже самое длинное в мире название».
Яшумов с улыбкой ждал. Плоткин заговорщиком посмотрел по сторонам. И — на ухо. Но аршинными буквами:
— НАСТОЛЬНАЯ ПАМЯТКА ПО РЕДАКТИРОВАНИЮ КНИГ И ЗАМУЖНИХ ЖЕНЩИН… Как, Глеб Владимирович? На вкус, на цвет? — И видя, что Главный начал отворачиваться, добавлял ему: — Я хочу забить это название в свою почту. На случай, если украдёт кто. Как вы думаете, поможет это мне в суде?
И дальше только стукал сломавшегося патрона по спине, приводил в чувство. Сам же смеялся коротко. Гы-гы. Как проказник…
И что же, на самом деле пишет, всё смотрел главред на своего ведуна. Или всё — очередная мистификация?
В редакцию вошли беспечно, весело разговаривая. Но что это! Сегодня все ждали известного писателя из Москвы, а вместо него — опять Савостин со своим петухом. Над Лидой Зиновьевой. Лезет, заглядывает, не даёт работать.
И ведь не обойти как чёрного кота. Главред и ведун хотели было повернуть назад (куда?), но пересилили себя — пошли: Яшумов тихо (деликатно даже) мимо. Плоткин — прямо к Лиде. Спасать.
Только к концу рабочего дня появился московский писатель. Худой старик лет семидесяти. И привёл его к редакторам (небывалое дело!) сам Акимов.
Все вскочили и вытянулись возле своих столов — они на боевом посту. Писатель пожимал руки, что-то говорил тонким голосом. Несколько дольше задержал руку Яшумова, вглядываясь в его лицо, припоминая. А! Вы редактор моей книги! Правильно? Рад, рад познакомиться!
Это был писатель старшего поколения. Как говорится, последний из могикан. В молодости он прославился порнографическим романом о себе любимом. Потом лет тридцать маршировал под флагом с серпом и молотом чёрного цвета, не сдавался. Все ждали от него сейчас пламенной речи, уже взяли в кольцо, но он, на удивление, пятился, точно от футбольных фанатов. Тащил за собой Яшумова. И они скрылись в кабинете Главного. Даже бросили возмущённого Акимова-Пузыря.
Все были разочарованы. Возвращались на свои места. А ведь этот молодец с жиденькой мефистофельской бородёнкой до сих пор жучит оппонентов на всех ток-шоу, куда его приглашают. Голова его потрясывается, тонкий голос дрожит, руки не находят места, но разит он наповал.
