Советскому правительству предстояло решить сложнейшую задачу. Конфликт на Халхин-Голе достиг к этому времени наивысшего напряжения, и от Германии во многом зависела возможность его перерастания в большую войну. На западе обстановка была более чем неясная, и при нападении Гитлера на Польшу, а возможно и на республики Прибалтики, становилась просто угрожающей. Минск, Псков, Ленинград находились в каких-то десятках километров от границы. Впоследствии даже английский историк Тойнби признал, что Советский Союз стремился остановить германскую агрессию как можно ближе к границам рейха, в то время как Гитлер хотел распространить «жизненное пространство» Германии возможно дальше на восток и «вырвать сердце из Советского Союза».
23 августа в Москве был подписан советско-германский договор о ненападении сроком на десять лет. Последние исследования некоторых историков показывают, что и советским правительством не все было сделано для положительного завершения переговоров с Англией и Францией. Приводятся данные, что в беседе, состоявшейся 22 августа, генерал Думенк сказал об имеющихся у него полномочиях французского правительства «подписать военную конвенцию, где будет сказано относительно разрешения на пропуск советских войск в тех точках, которые вы сами определите, т. е. через Виленский коридор, а если понадобится в соответствии с конкретными условиями, то и пропуск через Галицию и Румынию». Вот оно, долгожданное согласие. Но глава советской делегации Ворошилов медлил, давая понять, что вопрос прекращения переговоров с Англией и Францией предрешен. В качестве доказательства приводится текст записки помощника Сталина Поскребышева, переданной Ворошилову через одного из адъютантов. В ней написано: «Клим, Коба сказал, чтобы ты сворачивал шарманку». Ставится под сомнение и тезис о возможной войне на два фронта. Ведь не открыла же Япония боевых действий на Дальнем Востоке в тяжелейшие годы Отечественной войны! Высказывается мысль о глубоком уроне, который был нанесен престижу нашего государства союзом с фашистской диктатурой. И, наконец, что Гитлер просто не в состоянии был после захвата Польши идти войной на СССР!
Думается, все эти вопросы требуют очень серьезной и длительной проработки, изучения всех документов. Пока же можно поставить под сомнение и вновь выдвинутые гипотезы. Тот факт, что мы поторопились с заключением советско-германского пакта и сами оттолкнули от себя западные демократии, далеко не бесспорен. Это сейчас такая возможность просматривается. А в то время были только разговоры и обещания, которые не подкреплялись действиями. Возможность войны на два фронта с точки зрения того времени отнюдь не исключалась. Это сейчас легко рассуждать, как поступила бы Япония. И уж совсем странно заявление о невозможности для Гитлера продолжать движение на восток после Польской кампании. Ведь те же исследователи сами утверждают, что он прекрасно знал о невосполнимом уроне, нанесенном нашей армии чудовищными репрессиями последних лет, и значительном отставании в оснащении РККА новыми видами вооружения. Гитлер не мог не понимать, что Советскому Союзу нужно время для наращивания своей мощи. Да, плана «Барбаросса» еще не было, но как можно поручиться за то, что, оказавшись в нескольких километрах от Минска, гитлеровские дивизии остановились бы? И еще не известно, как повели бы себя Англия и Франция. Примером тому может служить «странная война», развернувшаяся через несколько месяцев на Западном фронте. Что же касается престижа и торопливости, то не грех вспомнить и о том, кто первый вступил в сговор с фашизмом. Ведь это западные демократии подарили Гитлеру Чехословакию. А англо-германская декларация, подписанная 30 сентября 1938 года, и франко-германская декларация от 6 декабря 1938 года, по сути дела, являлись договорами о ненападении. Так кто первый начал? И рассуждение о том, что советско-германский пакт спровоцировал Вторую мировую войну, совершенно бездоказательно.
