— Да, прекрасный город.
— Ну, хватит лирики. — Лицо Жукова приобрело обычное строгое выражение. — Буду просить у тебя первое время помощи. Ты ведь старожил Генштаба и вообще в штабной работе собаку съел.
— Какой там старожил, меньше года работаю.
— По нынешним временам это большой срок. Шапошников и Мерецков тебя хвалили, да я и сам видел, как ты подготовил документы к военной игре. Значит, освоил.
— Это не моя заслуга, а всего комсостава. Особенно хорошо работали генералы Василевский и Маландин.
— Слышал о них как об отличных генштабистах, скоро сам познакомлюсь в работе. Ты можешь не скромничать, твою работоспособность и знания я оценил еще в Киеве. Дел очень много, не тебе говорить, в какое тревожное время живем. А недоработок хватает, в том числе и в Генштабе. Я вот сразу обратил внимание, что ни у Генерального штаба, ни у наркома и командующих видами и родами войск не подготовлены командные пункты на случай войны. Как будем управлять войсками, передавать директивы, получать и обрабатывать донесения с фронтов? Да и Ставки Главного Командования не существует, не решен вопрос о ее структуре, составе, размещении, аппарате материально-технического обеспечения. Думаю поднять этот вопрос на совещании у наркома. Ты, кстати, готов к совещанию?
— Так точно, доклад по состоянию транспортных коммуникаций на Западе готов. Разреши доложить?
— Пока не стоит. Оставь, я сначала почитаю сам. У меня все, Николай Федорович. Каждое утро жду твоего доклада. Пока подумай, какие еще острые вопросы Генштаб не ставил перед правительством.
На следующий день доклад Ватутина проходил в более нервозной обстановке. Жуков был недоволен.
— Что-то уж больно мрачная картина у тебя нарисована, — проговорил он, нахмурив брови. — Насколько я помню, по данным штаба Киевского округа и Наркомата путей сообщения, все не так уж плохо. Нарком явно будет недоволен. Я уж не говорю о правительстве.
— За каждую цифру могу ручаться головой, — покраснел Ватутин. — Считаю просто необходимым доложить истинное положение дел, а не фантазии железнодорожников. Извини, по-другому не привык.
— Не кипятись! Голова мне твоя не нужна, не нужно и вранье. Изволь доказать свою правоту.
Николай Федорович молча разложил на столе документы, и генералы углубились в работу. В пять часов утра Георгий Константинович перевернул последний лист бумаги, отложил в сторону карандаш и удовлетворенно улыбнулся:
— Спасибо, Николай Федорович. Все цифры и выводы безупречны. Будешь докладывать первым и знай: я тебя поддерживаю полностью...
