Двадцать саженей обернулись тремя десятками шагов — зачем-то я их старательно посчитал. Все это время свеча мерно плыла перед нами, озаряя дорогу, так что дойти довелось без приключений. Несколько раз по пути нам попадались арочные проемы, дважды — прикрытые дверцы, а однажды мы миновали нишу, в глубине которой, кажется, покоился человеческий череп — но это не точно: вышло так, что, проходя мимо, поначалу смотрел я в противоположную сторону и обернулся, лишь когда «достопримечательность» уже почти осталась позади — так что легко мог и обмануться.
Лестница, о которой говорил мой спутник, оказалась металлической, винтовой, состояла из пятидесяти двух (я снова подсчитал) скрипучих ступеней и заканчивалась наверху тесной площадкой перед массивной деревянной дверью, которую я было толкнул, но та и не шелохнулась.
— На себя, — подсказал сзади князь.
Я присмотрелся: никакой ручки, чтобы ухватиться, здесь не было. Подцепить пальцами край двери тоже не вышло: к притолоке она прилегала вплотную, ноготь не просунешь.
— Ох, — огорченно выдохнул мой спутник, почувствовав заминку. — Снова запамятовал! Клянусь, сударь, сие в последний раз! Сдвиньтесь-ка чуток…
Я сделал, как было велено, и дверь передо мной распахнулась сама собой. В лицо мне ударил яркий дневной свет — так что на пару секунд мне даже пришлось зажмуриться. Когда же я снова приоткрыл глаза, «наша» свеча уже исчезла — как видно, за ненадобностью.
— Прошу, — слегка подтолкнул меня в спину князь — не знаю уж рукой, тростью или тоже магией.
За дверью оказалась короткая галерея, широкими окнами в блестящих медных рамах выходящая куда-то в густую уличную зелень. Нас же она привела в просторную овальную залу, живо напомнившую мне шикарные вестибюли старых станций московского метро: выложенный мозаикой пол, стройные белые колонны квадратного сечения, красочная роспись на стенах, изысканная лепнина под куполом потолка, массивная хрустальная люстра… Вверх отсюда уходила широкая парадная лестница с широченными мраморными перилами, направо, за распахнутыми настежь створками трехметровой высоты дверей начиналась анфилада роскошно обставленных помещений, рассмотреть которые подробно мне, впрочем, не удалось. Слева же оказался выход на улицу — застекленные двери его были даже выше внутренних: наверное, в добрых три моих роста (а я, надо заметить, отнюдь не коротышка — полноценные метр восемьдесят, и еще, вроде как, продолжаю расти!).
