— Ладно…как скажете — устало вздохнул я — Вам, наверное, виднее. Это я пришлый, а вы тут прожили всю жизнь.
— Не всю, но прожили! — улыбнулась Аурика — И что-то в этой жизни понимаем.
— Поверю вам — сказал я, совершенно не убежденный словами Селены и Аурики.
Женщины снова разулыбались, будто я снова сказал что-то такое забавное, а я поднялся со стула и пошагал спать. Ночь в самом разгаре, а утром я снова буду скакать по площадке с деревянным мечом, потом отжиматься, подтягиваться, поднимать здоровенное бревно, в общем, жить полноценной жизнь бойца «учебки». Если только можно назвать полноценной жизнь человека, не выходящего за пределы периметра. Но везде люди живут, и моя нынешняя жизнь вовсе не так уж и плоха — сыт, сплю под крышей, меня не жрут вши и крысы, я занимаюсь интересным делом (мне всегда нравилось фехтование!), а то, что в перспективе могут отвинтить башку — так на предупреждение об эдакой грядущей беде могу лишь только рассмеяться. Двадцать лет войны, когда я мог потерять жизнь каждую минуту, каждую секунду — меня кое к чему давно уже приучили. А именно — к фатализму. Чему быть — тому не миновать…
* * *
Аурика внимательно посмотрела на торс стоящего перед ней парня, и отметила для себя, что он теперь не так уж и худ. Всего месяц с небольшим прошел после их первой встречи, но парнишка разительно изменился, и точно в лучшую сторону. Тогда она не видела его голым по пояс, потому не могла сказать, насколько он прибавил в весе, но то, что прибавил — это совершенно определенно. Во-первых, лицо его стало не таким, какое бывает у тяжко больных людей. Впалые щеки слегка округлились, потому теперь парень не похож на ходячий скелет. Тогда, в первую их встречу, бледная кожа так обтягивала череп парнишки, что он выглядел как-то даже жутковато — глубоко посаженные в глазницы глаза казалось сияли ненормальным, колдовским светом. Череп со светящимися в нем живыми глазами — тут любому станет жутковато.
Губы пополнели, стали розовыми, и даже…красивыми. Аурика вдруг подумала, что было бы неплохо сорвать поцелуйчик с таких розовых губок. Она про себя улыбнулась, сохраняя на лице строгое, и даже мрачное выражение. Парень вообще-то нереально красив, и хорошо, что он об этом пока не знает. Волосы отросли — серебристые, довольно-таки длинные, они уже покрывали уши, и когда отрастут до плеч, парнишка станет просто-таки завидной мишенью для женских взоров и желаний. По крайней мере, с точки зрения Аурики, всегда испытывающей влечение к мужчинам, чем-то отличающихся от обычных, скучных городских «женихов». В ее жизни были связи и с ворками, и в общем-то ей эти самые связи очень даже понравились.
