— Мерзко, конечно, и несправедливо. Но если б у нас убивали за каждую гнусность, брошенную по пьянке, полгорода бы полегло.
— Да, но сказать такое парню из Степи? Там знаете, что за подобные слова полагается? А Латрон, опять же…
— Контуженый, помню. А дружки его куда смотрели? Почему не придержали, когда он человека резать полез?
— А не успели, господин консул. И справедливости ради — у того пьяницы тоже тесак при себе имелся. Когда они с Латроном за оружие взялись, никто промеж них не сунулся. Не то чтоб от страха, Габельган говорит, а просто развлекался народ, решил — помашутся, кровь слегка друг другу подпустят, — а всем развлечение бесплатное. А когда Латрон того мерзавца прикончил, кабатчик вышибал позвал, чтоб его повязали. Тут Габельган с Хлео и встряли — обидно ведь. Короче, завязалась драка, сбежался еще народ, подтянулись парни из городской стражи, опять же у судовладельцев свои охранники, думают, что они в порту хозяева, и просто матросня… А кто масляную лампу со стола сбил, отчего «Пьяный кракен» занялся, того никто не знает.
— И все-то у вас, Грау, складно получается. Никто, кроме никому не известного пьяницы, не виноват. И Латрон не виноват. А ведь он не просто под горячую руку человека зашиб, он его убивал умышленно, чему есть свидетелей пара десятков, а то и больше. И приятели его — прямо служители пречистой девы Рассы. Подвигов насовершали… в мирное время.
— Те же свидетели на суде покажут, — твердо сказал Грау, — что убитый оскорблял служащих ополчения Димна непотребными словами, чего терпеть не должно. И стражники наши не могут себя в глазах людей тюфяками и тряпками выказывать, они обязаны уметь за себя постоять, что в мирное время, что в военное. Кабак сгорел… оно, конечно… только чья тут вина, уже не установишь.
— Установишь или нет — это я сам разберусь. Свободны, капитан.
А ведь Грау-то, пожалуй, прав, размышлял Монграна, возвращаясь домой. За убийство гражданина Димна в таком случае полагается виселица либо рабство на галерах, но суд будет, скорее всего, на стороне Латрона и его приятелей. Оправдать их не оправдают, но приговор смягчат. Ученика доктора, похоже, изгонят из города, благо у него и гражданских прав нету, или отправят на принудительные работы, а сержант с рядовым отделаются взысканиями по службе. И на все это можно было бы закрыть глаза, если бы безобразие не случилось в удивительно неподходящее время.
Или подходящее. Как для кого.
