– Что такая красивая?
– Ха-ха-ха-ха! Наоборот! Это черепаха! Нет хуже: жаба! Настолько она страшная. Да ещё и на четыре года старше Жана. Старуха! И как он с ней спит? Впрочем я сомневаюсь, что Жан с ней спит. Ведь у него постоянно есть любовницы. А Кристина жутко ревнивая! Она всё время его подозревает в изменах и контролирует…
– А как она его контролирует? Ведь здесь женщины вообще прав никаких не имеют, насколько я понял. – Удивился Александр.
– Аргентинки может и не имеют, а Кристина – француженка и эман…эмасип.
– Эмансипированная? – подсказал Мальцев.
– Ага! Независимая значит. А с таким папой, миллионером, как у неё разве можно быть зависимой? – ухмыльнулся Хосе.
Из «Альфа Ромео» бегом выскочил Жан и, открыв переднюю дверь, подал руку женщине, которая с трудом выбралась из автомобиля.
Была она ростом с Мальцева, вся толстенькая, без талии, с пухлыми щёчками и большим горбатым носом. Короткая модная стрижка, дорогая одежда.
«Женщина, как женщина! А «Дырявый» так её расписал, что я уже думал, что Кристина и впрямь уродина». – Пришёл к заключению Мальцев.
– Осторожно, моя любовь! Смотри, пожалуйста под ноги, моё счастье! – громко говорил Жан, ведя супругу под руку в свой кабинет.
– Дорогой, а почему у вас здесь такая грязь? Что некому убирать? – недовольно поинтересовалась Кристина.
– Убирают, моё солнышко! Убирают, но видишь взяли на работу новенького, а у него руки разные. Что делать? Даже не знаю! – приторным тоном объяснял ей Жан.
– Так выгони его! Возьми другого! Что людей на улице нет! – почти приказала мужу Кристина.
– Посмотрим, моё счастье! Сейчас я ключ найду, подожди, моя любовь! – приговаривал Жан, копаясь в карманах, – ага, вот он! Заходи!
«Ну и «болюдо»! Подкаблучник хренов! – вспыхнул Мальцев, – это я то – «с разными руками»?
Он ушёл в дальний отсек мастерской и принялся выбирать грязный, впитавший в себя масло, песок.
«Ну и козёл! Сволочь! «Болюдо»!»– кипело у его внутри.
В субботу, после работы, Григорио стал звать всех по очереди в свою конторку, где выдавал зарплату за неделю.
Последним он пригласил Александра.
– Эй, ты, Мачадо! Иди! – наглым тоном бесцеремонно выкрикнул бригадир.
– Держи вот, за три дня. Четверг, пятница и суббота. – он протянул Александру три банкноты.
– Спасибо! – сказал Мальцев и вышел.
В конторке было, как всегда темно, и он не увидел, что же ему дал Григорио.
К тому же ещё аргентинские песо имели странную особенность: все ассигнации были одного размера, с одинаковым рисунком и имели странно вылинявший цвет. Даже 50 сентаво были бумажными и почти не отличались от банкноты в 100 песо! Поэтому всегда надо было внимательно рассматривать каждую ассигнацию!
