Стюпан стоял на возу, аккуратно укладывал траву. Вдруг он выпрямился, нахмурился, стал вглядываться пристально.
— Что там, Стюпан?
— Елвен нашу траву крадет. — Стюпан стал слезать с воза.
— Да ладно, один мешок, — успокоила его Сухви.
Но Прась на этот раз не промолчала, бросилась туда, где пряталась Елвен, вырвала из ее рук мешок, молча высыпала траву, мешок бросила, не глядя в сторону Елвен. А Стюпан сказал:
— Ну-ка, тетка Елвен, проваливай, пока не поздно.
Елвен не посмела на этот раз и слова сказать, смиренно повернулась, пошла тихо, стараясь быть незаметной.
— Скорее, дождь собирается! — крикнул Стюпан.
К вечеру пошел сильный дождь, земля быстро размокла, грязь, как густой клей, стала липнуть к колесам, к ногам.
Ванюш прибежал на ферму. Загнал телят под навес, хотя там мало было сухого места, — дождь капал через худую крышу. Телята собрались в кучу, дрожали от холода. На полу блестели лужи. Послышалось — кто-то пел в хлеву для телят, скреб пол железной лопатой. Ванюш заглянул, увидел Елвен.
— Тетя Елвен, не надо было телят сейчас выгонять, они же мокнут, холодно им. Зачем зло на бессловесных животных вымещать?
Елвен с грохотом отшвырнула железную лопату, задрала голову, вышла из конюшни.
— В хлеву держу — говорите, почему держу, не выпускаю; выпустила — говорите, почему выпустила. Второй год работаю, и выпускала и загоняла когда хотела. Никто меня на каждом шагу словом не упрекал. Вот беда навалилась, вот это беда! — Она еще долго кричала, но Ванюш ее уже не слушал, вошел в дом животноводов. За ним влетел Стюпан, мокрый с головы до ног. Скинул шапку, ладонью вытер лицо.
— Ванюш, сынок, что будем делать? Сильный дождь, скот выгонять в поле нельзя, — вздохнула тетка Плаги.
— Траву, что на конюшне лежит, надо дать, — сказала Унисье.
— Нет, та для молодняка, — не согласилась Плаги.
Ванюш молчал.
Плаги подошла к нему, теребя уголок платка, заговорила быстро:
— Там травы для телят на зиму не хватит. У зимы живот большой… Пока нет снега, пусть будут на подножном корму. В газетах вон пишут…
— Сами же ругаете, когда телята голодные стоят, — раздраженно сказала Унисье. — Пока надо дать, а там — живы будем, увидим.
— Мы-то живем, а скот пропадает. — Старуха отвернулась от Унисье, положила руку на сердце. — Грех-то какой мы на душу взяли, боже нас упаси. — Она горестно покачала головой, умоляюще взглянула на Ванюша, который стоял задумавшись, и отошла к двери.
— Плаги-ака права, — решил он. — Будем кормить картофельной ботвой, капустными листьями.
