Я оглянулся, но никто, казалось, не обращал на меня внимания. Я залез в один из множества своих потайных карманов и вытащил совершенно особую отмычку. Изготовленная из костей пальца величайшего замочного мастера всех времён, она досталась мне в обмен на флакон того, что, как я поклялся, было подлинной формулой Джекилла и Хайда. На самом деле это было адреналино-амфетаминовой смесью, но она давала почти такой же эффект и, к тому времени, когда мой клиент пришёл в себя, я уже давно исчез с величайшей из отмычек. Я сунул её в замочную скважину передо мной и она подошла к замку, словно парочка любовников, и всё, что мне оставалось сделать – это открыть дверь и проскользнуть внутрь.
Я осторожно прикрыл за собой дверь и грохот клуба сразу же стих. Пение тоже прекратилось и я обернулся посмотреть. И в этой пустой комнате, сидя на голом полу, внутри пылающих красных линий пентаграммы, находилась ангел со сломанными крыльями. Даже съёжившаяся на полу, пойманная в ловушку и беспомощная, она была всё ещё прекрасна до замирания сердца. Она была белоснежной, словно светящаяся изнутри алебастровая статуя, но её глаза имели цвет морской волны, а её длинные, ниспадающие волосы были красного цвета самой жизни. Она обладала прекрасной фигурой и не имела пупка, а её крылья свисали со спины, будто смятые всей жестокостью мира. Видеть её такой, изломанной и пленённой, было, словно рассматривать прекраснейшую на свете бабочку, приколотую и помещённую на планшет, но ещё живую, ещё страдающую. Я медленно подошёл к ней. Я слышал истории об ангеле, пойманном в ловушку в отдельной комнате какого-то клуба, удерживаемом для развлечения особенных клиентов, но я думал, это были просто байки.
Она была так прекрасна. Она тронула моё сердце так, как я мог поклясться было уже невозможно. – Привет, – сказала она и её голос прозвучал в моём уме, словно звон серебряных колокольчиков, словно голос возлюбленной, когда она лежит в твоих объятиях после секса. – Ты здесь, чтобы причинить мне боль или обладать мной?
– Что? – переспросил я. – Извините, я не…
– За этим люди приходят ко мне. Для этого меня удерживают здесь против моей воли. Но ты не такой... верно?
– Нет, – сказал я. – Нет, я – нет. – Мой рот пересох и я с трудом произносил слова. Я присел перед ней, на самой границе пылающих линий пентаграммы. Они предупреждающе полыхнули, красные, как адский огонь. Я чувствовал себя опьяневшим от её красоты, от её близости. – Почему... Почему они держат вас здесь?
