— Норман Цвек здесь живет? — спросил мужской голос, и Норман каким-то образом понял, что мужчина принес документы.
Их было двое, облекшихся в черное и бюрократизм, с одинаковыми коричневыми портфелями, и рабби Цвек их впустил. Им впору было захватить с собой рулетку, как гробовщикам.
— Где мы могли бы побеседовать? — спросил один из докторов, высматривая в прихожей укромный уголок.
— На кухне, — промямлил рабби Цвек, и двое мужчин последовали за ним. Сели за стол и тут же заговорили о главном.
— Доктор Леви обрисовал нам положение, — сказал один. — Вы, конечно же, понимаете, что нам необходимо видеть вашего сына. Мы должны убедиться, что ему действительно требуется госпитализация. Сами понимаете, таков закон, — мягко добавил он.
— Да, таков закон, — повторил рабби Цвек, недоумевая, зачем вообще впустил этих двоих в квартиру.
Он пригласил их освидетельствовать его сына и признать душевнобольным. Он помогает им упрятать мальчика в сумасшедший дом. Он согласен с ними, что сын полоумный.
— Но, — запротестовал он, осознав всю значимость ситуации, — так ли уж нужно везти его в больницу? Он совсем чуть-чуть не в себе, мой сын, — взмолился он. — Я ему скажу, что больше не стоит принимать таблетки, и он поправится. Я вам клянусь, — умолял он. — Я клянусь вам памятью моей покойной жены, алеа а-шалом[6], — (да что эти гои смыслят в таких вещах?). — Он не сумасшедший, — настаивал он, — мой сын. Просто немножко устал. Мало спал, вот и ум немножко мешается. Я тоже, когда устаю, немножко цемишт[7].
Он осознал ничтожность своего довода и рассердился из-за того, что приходится упрашивать кого-то поверить в душевное здоровье сына. Он стремительно встал.
— Пожалуйста, уходите, — сказал он. — Спасибо, что пришли. Прошу прощения за причиненное беспокойство. Дождь на улице, — мучительно неуместно добавил он.
В дверь снова позвонили, один из мужчин направился было ко входу, второй удержал рабби Цвека. Тот сбросил его руку.
— В моем собственном доме, — тихо произнес он, — я могу открыть свою собственную дверь.
Но даже не сделал попытки выйти. Он предчувствовал, что в коридоре будет сражение, которое он проиграет точно так же, как то, которого старался не замечать на кухне. Он ждал, когда вернется доктор. С ним пришел еще один человек, мистер Ангус, как его представили, с пугающим дополнением: «инспектор по вопросам психического здоровья». Мистер Ангус протянул руку рабби Цвеку и пожал ее с оскорбительным профессиональным сочувствием. Рабби Цвек попятился и устало рухнул на стул.
