Просвещение немецкое (Aufklärung) не повторяет соседей за Рейном и подтверждает отсутствие «столбового пути» интеллектуального развития в Европе. В Германии Просвещение «остается, по сути, религиозным», в нем даже видели «новое издание Реформации». Хотя Просвещение педагогично по определению, в немецких землях XVIII век заслуживает титул «века педагогики» прежде всего. Основой немецкой педагогики было религиозное наследие лютеранства и пиетизма с его главным принципом культивирования «внутреннего человека» (Innerlichkeit) и воспитательными инновациями. Центр педагогических новшеств раннего Просвещения составляли учебные заведения пастора и профессора Августа Германа Франке в Галле (с 1695 года), которые начинались с преподавания катехизиса нищим, пришедшим за милостыней, и пожертвованных в церковную кружку четырех талеров шестнадцати грошей. Как положено основательным немцам, конечным замыслом было ни много ни мало перевоспитание всего христианского мира. Для этого тут же, в Галле, между прочим, была развернута и программа переводов на русский и церковнославянский, которые действительно оказали существенное влияние на духовное и культурное развитие России.
Влиянию реформаторской педагогики и поддержке со стороны правителей многочисленных мелких немецких государств местные университеты обязаны преодолением, в отличие от французских, кризиса после распада средневековой системы. С благословения властей воплощаются в жизнь проекты Христиана Томазиуса, Христиана фон Вольфа и Фридриха Августа Вольфа по включению в структуру высшего образования в передовых университетах эпохи в Галле (Бранденбург-Пруссия, 1694) и Геттингене (Ганновер, 1734) практических предметов – естественного и международного права, истории, экономических наук, с преподаванием вместо латыни на немецком языке. Средневековое деление на «высшие» и «низшие» факультеты постепенно нивелировалось, «философия» в ее значении совокупности гуманитарных предметов возвысилась и тут: на университетских собраниях историки, к примеру, могли теперь сидеть на равных рядом с коллегами-богословами или юристами, а не смиренно стоять, как раньше. Вместо иерархии наук появилась структура параллельно сосуществующих дисциплин. Это позволило поддержать инновативность университетов, их не только педагогическую, но и научную роль в плодотворной конкуренции с учеными обществами, академиями и специальными высшими школами. И сохранило университеты в качестве сердца интеллектуальной жизни страны на перспективу. Приходившие сюда студенты слышали от профессора: «Пока длится моя лекция, я буду забывать о вашем сословии и вашем состоянии и видеть в вас только студентов» (Х. Томазиус, 1693).
