Если бы не кляп в зубах, парень бы истошно орал и умолял о пощаде. Целовал бы ноги, бил головой об пол и просил. Просил за себя. За свою жизнь. И бы готов на все, чтобы ее сохранить. Но при этом стоит повернуться к нему спиной — ударит, не задумываясь.
Лорду был знаком такой тип людей.
Крысы.
Мужчина присмотрелся повнимательнее.
«Части правой руки не хватает» — с толикой удивления отметил он. «Удар мечом, очень чистый срез. Работа профессионала».
Лорд подошел к трясущемуся пленнику вплотную, ухватил за шею и легко, словно пушинку, поднял того в воздух. Его холодные голубые глаза приблизились к лицу парня, заставив того замереть от ужаса.
— Я сниму повязку, — безэмоционально, словно машина, произнес Глава. — И ты будешь молчать. Ты понял?
Парень, с глазами полными ужаса, усиленно закивал головой. Он был на все согласен, лишь бы его опустили обратно.
Максвелл брезгливо разжал пальцы, отчего пленник мешком грохнулся на пол. После легкого кивка дяди, Кира наклонилась вперед, к парню и, презрительно скривив носик, вытащила кляп из рта. Щелкоч, еще один и наручники со звоном упали на пол.
Пленник был свободен.
— Фу-у-ух, — выдохнул он и хотел было разразиться благодарственной речью, но вовремя прикусил язык. Он огляделся по сторонам, явно не понимая, что ему делать дальше.
— Туда, — ткнул его в спину Кион и кивком указал на дядю.
Тот снова занял место перед окном и, повернувшись к ним спиной, смотрел вниз.
— Э-э-э, — потирая места, где раньше были наручники, пленник осторожно приблизился к стеклу. — Чем я мог служить, господин?
— Имя.
— Болтун, — на автомате брякнул парень, но после смешка Киона за спиной, быстро поправился. — То есть, Аристеидес, господин. Болтун — это моя кличка. Сами понимаете, привычка, все дела. Да и никто не называет меня, имя-то больно сложное…
Мощный удар тока заставил парня вскрикнуть.
Боль скрутила его тело. Он дугой выгнул спину, рухнул на колени и сжался в комок. Он не мог говорить, не мог двигаться, даже не мог рыдать. Все, что он мог, так это молиться. Молиться, что наказание скоро закончится, и его отпустят.
Внезапно боль исчезла. Но Болтун не успел даже вздохнуть, как него, словно ушата холодной воды, обрушился следующий вопрос.
— Кому ты продал камень? И встань, когда я с тобой говорю.
Пленник кое-как поднялся на ноги. Его знобило, а тело болело и тряслось мелкой дрожью. Парень бросил на отвернувшегося мужчину полный ненависти взгляд. Ему хотелось соврать, но он опасался, что его раскусят. А второй такой удар он точно не переживет.
