С другой стороны, Агуддат Исраэль всегда оставалась значительно более консервативной и более агрессивной в своей ортодоксальности, чем обе фракции Мизрахи. Ее подход к политике был начисто лишен какого бы то ни было халуцианского идеализма, и главную свою задачу она видела в сохранении устоев еврейской религии и традиций и в заботе о религиозном образовании. Мы уже говорили о том, что в период мандата Агуддат Исраэль решительно отказалась войти в Кнесет Исраэль (см. т. 2. с. 68). Ее вынужденное решение участвовать в израильской политической жизни после 1948 г. было принято в основном из желания получить те преимущества, которые давал государственный протекционизм. В целом же фундаменталистский характер этой партии оставался без изменений. Ее "дочернее движение”, Поалей агуддат Исраэль, относилось несколько более терпимо к светской активности. К 1955 г. оно основало 15 сельских поселений и сельскохозяйственную школу, а его члены иногда участвовали в профсоюзной деятельности (не связанной с Хистадрутом). Тем не менее, они по-прежнему посылали своих детей в школы Агуддат Исраэль и следовали ее выборной платформе. В конечном итоге, не без труда преодолев электоральный барьер, Агуддат Исраэль и Поалей агуддат Исраэль, так же, как обе фракции Мизрахи, объединили свои списки на выборах 1955 г. и год спустя слились в Религиозный фронт Торы. Это новое объединение было обязано своим влиянием не столько парламентскому представительству (6 мандатов в Кнесете третьего созыва), сколько преданности и организованности своих сторонников, особенно в Иерусалиме.
В 1949 г. эти четыре религиозные партии также составили временную коалицию для участия в выборах в Кнесет первого созыва. Тогда они все вместе набрали 12 процентов голосов, а в 1955 г. — 13,8 процента. Это еще не давало им большого влияния, но все же религиозные партии стали фактором, с которым нельзя было не считаться. Более того, ограниченность политических амбиций ортодоксов делала их удобным партнером по коалиции. Они были готовы оказать поддержку рабочим партиям при условии, что те, в свою очередь, удовлетворят их — исключительно религиозные — требования. Со своей стороны, Мапай считала такие условия более приемлемыми, чем компромисс с правыми партиями, чьи экономические воззрения противоречили самой сути социалистического сионизма и во многих случаях представляли собой реальную угрозу социалистическому протекционизму. Нет сомнения в том, что выбор ортодоксов в качестве коалиционных партнеров способствовал поразительной стабильности доминирующего положения Мапай.
