Я же с ними обязательной физподготовкой не занимался. На свое счастье.
Вроде начинает понемножку выдыхаться. Уже не столь энергичен и активен. Заметно проседает в своем драйве. Паузы между попытками атаковать — все длиннее. Ну а я сам, вроде еще вполне бодрячком. Пора? Или все же дать ему начать? Соперник вот-вот должен понять, что в таком темпе его силы скоро иссякнут
Он пошел в решающее наступление раньше, чем я ждал:
Прикрываясь продолговатым щитом, попер напролом, размахивая топором со всей скоростью, на которую только был способен. Но все так же аккуратно и не доводя ни один из замахов до конца, дабы не провалиться и не подставить мне бок. Где-нибудь в апреле подобный напор наверняка смутил бы меня и у Магадана был неплохой шанс на победу. Но сейчас — уже нет!
Напружинившись до невозможного, лишь чуть смещаюсь с траектории нападения и слегка подавшись навстречу, ловлю щитом очередной удар слева. Принимаю не жестко, под углом — лишь для того, чтобы иметь возможность приблизиться. Быстрее мысли успеваю отработать по голени — под самое колено выставленной вперед ноги противника толстым рантом своего «коркоран-филда». Есть! Точно по месту! В десятку!
Отскакиваю быстро, откусившим свой кусок волком. Но всего на пару секунд — просто надо дождаться, пока он останется «одноногим». Рвется в погоню, но в уже почти начавшемся броске понимает, что одна из его нижних конечностей — неработоспособна.
Упирается на целую ногу, но одноногий соперник — не соперник вообще.
Молнией кручусь вокруг еле успевающего поворачиваться Магадана. Без пауз обрушиваю на его, все медленнее ворочающийся щит — отработанные почти до автоматизма серии ударов, чередующихся с «обманками».
Заметно приволакивая ногу, теперь уже он пытается разорвать дистанцию и хоть ненадолго выйти из под града моих атак. Я же не даю ему даже вздохнуть в полную силу. Только усиливаю и усиливаю ярость в беспрерывном натиске. Пришло мое время ставить на карту все! Либо он сейчас умрет запыхавшимся, либо все снова будет спорно. Да и конечность противника вот-вот частично восстановится.
Есть! В очередном броске мой клинок оказывается чуть шустрее его щита и гораздо расторопнее, еще только поднимающегося в замахе топора. Враг охает от неожиданно пронзившей его боли в правой ляжке и получив «в разлуку» еще один мощный удар по ногам заваливается на колени. Он уже все понял. Он проиграл и уж не знаю — намеренно или нет, решает занять именно такую позицию, с древности присущую сдающимся на милость победителя.
